Запретная драгоценность
Шрифт:
Когда дверь вновь распахнулась, на пороге появилась отнюдь не разъяренная хозяйка дома и не слуга с горячей водой.
— Зачем ты поднялся с постели? — возмутилась Ануша по-английски. Коса скользнула ей на плечо, и Ника захлестнула волна желания. Он вспомнил сон из прошлой ночи, как она наклонилась к нему и коса упала на его обнаженную кожу.
Сейчас на лице девушки играл румянец, она выглядела взбешенной и смотрела на него как-то по-новому.
— Почему ты так сердита? — спросил он, испытывая неприятное предчувствие, что причина ее злости не только в его неблагоразумном поведении.
— Ты
— Спасибо, что переживаешь за меня, — сухо произнес он.
— Я не переживаю. Ты этого не заслуживаешь.
— Интересно, почему? Вчера ты обо мне беспокоилась. Что изменилось с тех пор?
Она густо покраснела, так что потемнела ее медовая кожа.
— И ты еще спрашиваешь? Миссис Роули меня предупреждала, а я сочла ее дурочкой.
— Значит, я действительно поцеловал тебя прошлой ночью? — спросил Ник и тут же осознал бестактность вопроса.
— Если это можно назвать поцелуем, — бросила Ануша, снова перейдя на хинди. — Очень скучное занятие, наверное, потому ты о нем и забыл.
— Мне очень жаль. Это была ошибка. — «И говорить так тоже». Ануша гневно раздула ноздри, и Ник порадовался, что у нее нет при себе кинжала. — Я имею в виду, что не должен тебя целовать… я думал, вижу сон.
Это явно понравилось ей гораздо больше.
— Хочешь сказать, тебе снился наш поцелуй? — чисто по-женски полюбопытствовала она, при других обстоятельствах Ник бы этому улыбнулся.
— Нет. — «Надо раз и навсегда положить этому конец». — Я имею в виду то, что был не в себе, почти без сознания. Боюсь, когда мужчина обнаруживает, что к нему прижимается привлекательная женщина, у него отключаются мозги, и верх берут низменные инстинкты.
— Значит, в тот момент ты бы поцеловал кого угодно?
Ник кивнул.
— И миссис Роули?
— Я сказал «привлекательная».
Она прикусила губу, явно от смеха. Кажется, ему удалось превратить в ее глазах свой тяжкий промах в небольшой конфуз. И это единственное, что удерживало его от самобичевания за злоупотребление ее доверием.
— И что же миссис Роули обо мне говорила?
— Да просто наше путешествие вместе — скандальный поступок и что мужчинам нельзя доверять. Но я сказала ей, что мы об этом говорили. Ты джентльмен и был в ужасе от мысли, что кто-то может подумать, будто ты меня соблазнил.
«О, черт! Какое лживое высокомерие с моей стороны. Чертов ханжа. На минуту потерял бдительность».
— Майор Хериард! — в дверном проеме, подбоченясь, стояла миссис Роули, из-за ее спины выглядывал слуга.
В первый момент Ник испытал облегчение, что они говорили не по-английски. Но потом он осознал, что его тело прикрывает повязка, грубо накинутая простыня и… больше ничего. Грудь обнажена и ноги от середины бедра до ступней. Он не посмел опустить взгляд, дабы удостовериться, так же ли приличествующе прикрыт пах.
— Я искал свою одежду и, к несчастью, не услышал, как мисс Лоуренс постучала.
— Как нехорошо получилось! Мисс Лоуренс, вы должны были сразу покинуть комнату.
Не глядя на него, миссис Роули стремительно утащила Анушу за дверь. В дверях они столкнулись со слугой, который нес в руках большой кувшин с водой.
— Где моя одежда?
— Принесу, как только получу ее от dhobi wallah [23] , сахиб. Он сказал, что кровь хорошо отстиралась, a daiji [24] уже починил ваш сюртук. Сейчас принесу вам завтрак, сахиб.
23
Мужчина-прачка (хинди).
24
Портной (хинди).
На то, чтобы умыться, побриться и одеться, у Ника ушло немало времени. Есть приходилось одной рукой, и та дрожала от слабости. Он проклинал дакойтов, а еще свою физическую слабость и слабоволие.
То, что, целуя Анушу, он был совсем не в себе, его ничуть не оправдывало. Черт побери, Джордж доверил ему свою дочь. А ведь он стал Нику настоящим отцом и даже спас ему жизнь, словно подарив ее во второй раз, отчего эта девушка становилась ему практически сестрой. И Ник говорил ей, что ему можно доверять. Однако с первого момента их встречи здравый смысл постепенно покидал его, в результате совсем покинул вместе с кровопотерей.
Ник бросил на стол салфетку.
«Надо лучше сохранять самообладание, иначе может случиться нечто большее, чем этот одурманенный поцелуй, и тогда все может закончиться у алтаря, — подумал он. — Можно пойти на компромисс с совестью и не признаваться Джорджу в своем идиотском поведении прошлой ночью. Но если случится нечто похлеще, старик схватится за ружье, и у него будут на то все основания».
При мысли о повторном браке его передернуло. Женщины хотели слишком много из того, что он не мог им дать, и нуждались в том, чего он не мог обеспечить. Он не должен был жениться на Миранде.
Ник не мог избавиться от воспоминаний о ее смерти. Хрупкое, из-за беременности, тельце мечется в лихорадке во влажной жаре калькуттского лета. Слишком слабое, чтобы бороться с болезнью.
У него нет нужды в наследнике, нечего передавать, ни состояния, ни титула. Имеющиеся средства он оставит на благотворительность, и пусть его тело обращается в прах на кладбище. Лить слезы из чувства долга здесь некому, и вьюнки с папоротниками быстро затянут выбитую на камне надпись.
— Сахиб? Еще чаю, сахиб?
— Нет, спасибо.
Что-то он совсем впал в меланхолию. Ник заставил себя встряхнуться. У него есть карьера, амбиции, а мир полон женщин, которые на все согласны и без кольца на пальце. Место на кладбище будет дожидаться его еще много лет, по его мнению. И уж определенно подождет, пока он доставит Анушу Лоуренс в Калькутту, где ее ожидает новая, жизнь. Двигаясь медленно, по-стариковски, и ненавидя себя за это, Ник с трудом поднялся и потащился к двери.
— Все было легко. Даже не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор, — заявила Ануша, сидя в небольшой парусной лодке. Скрестив ноги и прислонившись спиной к мачте, она с удовлетворением разглядывала раскинувшуюся перед ними реку.