Запретная любовь. Колечко с бирюзой
Шрифт:
«Умоляю тебя: прости. Иначе покончу с собой. Ты права, я вел себя, как последний болван, впутался в историю с Маурин — но с этим все. Рози, дорогая, не бросай меня! Вспомни, что мы значили друг для друга. Да, я знаю, меня выгнали с работы, но давай встретимся и поговорим. Я надеюсь пройти конкурс и получить место на телевидении. Ради тебя я буду работать как вол…»
Читать дальше Рози не стала. Она порвала письмо, а остальные — штук десять — отправила назад нераспечатанными.
Вскоре Клифф перестал писать, и только однажды, в середине
«Это ты поневоле прочтешь. Значит, я тебе не нужен? Ладно. Ты мне тоже не нужна — и Англия твоя. Собираю манатки и отбываю назад в Кейптаун. Так что можешь целоваться со своим ухажером. Думаю, этого ты и добивалась.
К. П.»
Рози с яростью порвала открытку на мелкие кусочки, щеки ее пылали. Какая гадость! И как похоже на Клиффа. Даже попрощаться по-человечески не сумел.
Рози подумала, что за недолгую жизнь в Англии Клиффорд сломал жизнь не одной Маурин О’Рейли. Наверняка были и другие. Слава богу, она не позволила ему сделать над собой такое. Слава богу, не пошла у него на поводу.
Но обидные намеки Клиффорда расстроили ее. Конечно, в его словах не было ни капли правды, но ухажер — это явно Эшли Риверс. Да как он смел такое вообразить! Она этого добивалась? Да ей и в голову не приходило.
Три недели спустя после разрыва с Клиффом Рози вдруг подумала, что давно не получала вестей от Эшли и его сестры, — с тех пор как ездила к ним на уик-энд.
Интересно, как они там. Надо спросить, когда Эшли позвонит — если позвонит. Почему он молчит? Может, случилось что?
Она послала открытку Дории. Поблагодарила за гостеприимство и извинилась, что так спешно уехала. Дория не ответила. Рози решила, что Риверсы на нее обиделись — но за что?
Кончился октябрь, прошла первая неделя ноября, и Англия застыла в ледяных руках зимы. Эшли и Дория по-прежнему молчали.
Рози не находила себе места. Она была очень несчастна, но не из-за разрыва с Клиффом. Это ее больше не волновало.
Она покончила с неприятными обязанностями, связанными с разрывом помолвки: написала родственникам и друзьям, всем, кого пригласили на свадьбу. После этого Рози не заговаривала о Клиффе.
Чтобы развеяться, она сходила на пару вечеринок к своей подруге Клариссе. Даже согласилась встретиться с Джоном Уисли, который не терял надежды и время от времени заглядывал в агентство. Они два раза поужинали вместе. Этот симпатичный парень был явно без ума от Рози, но она принимала его ухаживания без энтузиазма. Во второй раз он попробовал ее поцеловать. Она поцеловала его в ответ, но осталась холодна. Потом она решила больше не встречаться с Джоном.
Дома тоже отметили два события: день рождения близнецов первого ноября и праздник фейерверков — пятого. В эту ночь, как всегда, жгли костер в саду и пускали ракеты. Дети веселились вовсю. Рози казалась довольной и счастливой. Миссис Беннет радовалась, глядя на нее.
Но Рози была несчастлива.
Ее угнетала мысль об Эшли Риверсе, о странной девушке Синтии, которая утверждала, что у них с Эшли роман.
Рози очень расстроилась, поняв, как она скучает по Эшли. К тому же ее беспокоило здоровье Дории. Может быть, они не пишут, потому что в поместье стряслось что-то ужасное? Она порывалась позвонить в Чейнфилд — теперь она знала номер, — но всякий раз давала отбой. Действительно, с чего сна взяла, будто Риверсам есть до нее дело? Они принадлежат к другому кругу, к другому миру. Что им до нее? Глупо думать, что Эшли и правда в нее влюблен.
Но ей хотелось увидеться с ним. И чем дальше, тем больше.
Однажды, хмурым ненастным днем, ей пришло в голову, что Риверсы, возможно, ждут, пока она сама сделает первый шаг. В таком случае не позвонить будет просто невежливо.
На работе, улучив время, когда все разошлись на перерыв, она позвонила в «Томас Риверс и сын» и попросила позвать мистера Риверса.
— Кто его спрашивает?
— Мисс Беннет, — ответила она и почувствовала, как быстро у нее забилось сердце.
Ей велели подождать.
Потом раздался мужской голос, незнакомый:
— Мисс Беннет?
— Да.
— Я понял, что вы звоните моему кузену, мистеру Эшли Риверсу? Я Джек Уинтрингем.
— Да, конечно, — пролепетала Рози. — Я о вас слышала.
— И я о вас наслышан, — заметил он. — Но ведь мы лично не встречались?
— Нет.
— Видите ли, Эшли еще не вернулся из Америки.
«Так вот он где», — подумала Рози, а вслух сказала:
— Я и не знала, что он поехал в Америку.
— Да… Собственно, поехать туда должен был я. По делам фирмы. Надвигалась одна важная конференция, а Эшли в таких вещах даст мне сто очков вперед. Заодно он там немного развеется, в его состоянии это полезно.
— Я не совсем понимаю…
— Вы что, не слышали о Дории?
У Рози перехватило дыхание.
— О Дории?! — ахнула она. — Она не… не…
— Нет, успокойтесь, она жива, но была на волосок от смерти.
— Как вы меня напугали, мистер Уинтрингем! Я очень за нее тревожусь.
— Как и все мы. Особенно Эшли. Они ведь близнецы с Дорией и с детства очень дружны. Я слышал, Дория вас расхваливала до небес. Это вы крестная того жеребенка, Тимкина?
— Да, но, прошу вас, скажите, что случилось с Дорией?
Джек был не прочь поговорить, и вскоре Рози узнала, почему Риверсы так долго ей не отвечали.
Через несколько дней после возвращения Эшли из Стокгольма Дория простудилась и заболела воспалением легких. Ее жизнь долго висела на волоске. Бедный Эшли был близок к безумию. Он почти не отходил от ее постели. Но едва Дории стало лучше, началось осложнение ее старой болезни, и четыре или пять недель никто не мог сказать, поправится ли она. В Чейнфилд съехались специалисты. Эшли нанял вторую сиделку. Он не жалел денег. Но Дория немного оживала, только когда рядом был брат, когда его рука сжимала ее прозрачные пальцы.