Запретная одержимость

Джеймс М. Р.

— Вот почему ты ему еще не сказал. — Я прикрываю рот рукой, размышляя. — Если брат Анджело начнет посягать на границы Виктора, то это будет проблемой Братвы. Он не пройдет мимо солдат Виктора, если им прикажут сделать его врагом номер один.

— Если Виктор готов рискнуть этим. — Левин приподнимает бровь. — Он не в курсе, что у тебя есть мощные рычаги воздействия, которые ты не используешь, Макс, и ты полагаешься на его добрую волю, в то же время растрачивая часть своей собственной.

— Мы уже говорили об этом. — Моя челюсть сжимается, раздражение быстро нарастает. Левин мой друг,

но, насколько я понимаю, он близок к тому, чтобы перейти черту. — Виктор прекрасно понимает, почему я не пошел по этому пути.

— Возможно, он не будет так благоразумен, если это приведет к опасности у его порога.

— Он знал о риске, когда предлагал мне защиту. — Я стискиваю зубы, пытаясь заставить себя сохранять спокойствие. Обычно я лучше разбираюсь в своих эмоциях, чем сейчас, но сон и последовавшее за ним утро выбили меня из колеи. Я не был готов справиться с этим.

Левин качает головой, глубоко выдыхая.

— Это глупость, Макс, и ты это знаешь, — тихо говорит он. — Как мужчина мужчине, как друг другу, я говорю тебе это. У тебя есть наследство, на которое ты отказываешься претендовать, имя, которое ты отказываешься использовать. Это имя, которое когда-то имело такой же вес, как Андреев, Росси или Макгрегор. Ты мог бы занять свое место среди них, вместо того чтобы выпрашивать у них крохи защиты, выполняя поручения Виктора, чтобы он был счастлив. И все же ты цепляешься за клятвы, которые больше не имеют значения.

— Они важны для меня. — Слова выходят резкими, скрежещущими сквозь зубы. — Это все, что у меня осталось.

— От твоей прошлой жизни. — Левин пожимает плечами, его голубые глаза пристально смотрят на меня. — Вместо этого у тебя мог бы быть целый новый мир, Макс вместо того, чтобы цепляться за пыльные доктрины и наполовину нарушенные клятвы. Они быстро выбросили тебя, когда ты переступил черту. Когда ты встал на путь верности своей собственной крови, а не Богу, который тебя не знает и которому все равно.

— Дело не в религии. — Я качаю головой. — Дело в том, чтобы сдержать свое слово. Месть за моего брата, это одно. Это было решение, которое я принял, и я не могу сказать без греха лжи, о котором сожалею. Но ради моей собственной жизни? Ради богатства, или власти, или…

— Или другого вида любви? — Пристальный взгляд Левина тяжело опускается на меня. — Ты обрек себя на жизнь, полную одиночества и опасностей, Макс, оглядываясь через плечо на каждом шагу, когда не на кого опереться, и снова… ради чего? — Он испускает долгий вздох. — Ты знаешь, какой я сейчас с женщинами, но когда-то я очень сильно любил кое-кого. Это изменило меня к лучшему.

Я пристально смотрю на него.

— И что с ней случилось?

Тишину, повисшую, между нами, можно было бы разрезать ножом. Левин отодвигает свой стул, вставая, и я понимаю, что разговор окончен.

— Тебе решать, хочешь ли ты поговорить об этом с Виктором или хочешь оставить это. Но я не собираюсь долго сидеть сложа руки. Я не хочу рисковать своим местом здесь и его доверием, даже ради тебя. — Его голубые глаза остро блестят, устремленные на меня. — Подумай об этом, Макс. Никто, кроме тебя, не придает такого большого значения данным тобой клятвам. Пришло время подумать о том, почему ты так крепко за них цепляешься и что, по твоему мнению, произойдет, если ты отпустишь их.

Уходя, я киплю от гнева, но его слова не выходят у меня из головы. Впервые я чувствую колебание, проблеск сомнения. Когда я все еще был частью священства, я бы воспринял это как знак того, что нужно еще глубже зарыться в землю, подтвердить свою приверженность и не поддаваться искушению дрогнуть. Но теперь, когда я достаточно отдалился от этого, чтобы эти проблески остались, я не могу не задавать себе те же вопросы. Что произойдет, если я отпущу это? Если я начну все сначала, без каких-либо атрибутов моей прежней жизни?

Что произойдет, если я откажусь от всего этого?

Перед моим мысленным взором мелькает лицо Саши, и я так же быстро отталкиваю его. Даже если бы я отказался от того, что осталось от моих клятв, даже если бы я решил забрать то, что принадлежит мне по праву, и стал жить другой жизнью, она все равно никогда не смогла бы стать ее частью. Саша заслуживает лучшего, чем я.

Что бы ни изменилось, я никогда не смогу быть таким человеком.

6

САША

Я сказала Катерине, что мне не нужна вечеринка по случаю дня рождения, или вообще что-то из ряда вон выходящее, на самом деле, но в типичной для Катерины манере она меня не послушала. А это значит, что я проснулась в свои обычные шесть утра только для того, чтобы спуститься вниз с волосами, собранными в пучок на макушке, в леггинсах и свободной футболке, готовая помочь ей с завтраком для детей только для того, чтобы найти на столе стопку булочек с корицей и свечой в центре, накрытый обеденный стол, кофе уже приготовлен, и все ждут меня.

— С днем рождения! — Катерина приветствовала меня, когда я вошла, Аника и Елена фальшиво пели рядом с ней, в то время как Виктор по-отечески улыбался со своего конца стола, держа одного из младенцев на коленях, пока Катерина баюкала другого. — Садись, Саша. Ты сегодня не работаешь.

Я начинаю открывать рот, чтобы возразить и настоять на том, что моя обычная повседневная жизнь на самом деле не является для меня работой, но Катерина бросает на меня взгляд, который говорит мне, что это будет пустой тратой времени. Катерину воспитывали для того, чтобы устраивать вечеринки, и мало что ей нравится больше.

— Обожаю Сашин день рождения, — объявляет Аника, протягивая руку за самой большой, покрытой глазурью булочкой с корицей из стопки, в то время как Катерина пронзает ее очередным взглядом.

— Сначала дай ей задуть свечу, — упрекает Катерина. — И она должна получить первую булочку.

— Все в порядке. — Я смеюсь, сидя рядом с Аникой, закрываю глаза и готовлюсь задуть свечу на свой день рождения.

— Загадай желание! — Кричит она рядом со мной, и мое сердце слегка замирает в груди, вспоминая прошлую ночь.