Запретное прикосновение
Шрифт:
Ее рука уперлась ему в грудь. Она хочет оттолкнуть его? Нет, совсем нет… «Прекрати, — сказал он себе. — Остановись, пока не поздно».
У нее вырвался сдавленный стон. Но не протест. Стон желания. Она не отрывала от него своих губ.
Поднос, который он продолжал держать в одной руке, упал на пол. Никто из них не обратил на это внимания. Ройс обеими руками обнял ее за плечи, с которых уже немного спустилось одеяло, уткнулся лицом в теплую шею. О, как он ее любит!
Рыцарь поднял голову
Но трезвый внутренний голос умолк, не произнеся и двух фраз. Его пальцы уже захватили ее грудь, дотронулись до сосков. Она что-то произнесла. Кажется, это был возглас удивления. Радостного открытия новизны.
Его смелость не смутила ее. Не заставила пойти на попятный. Не испугала. Похоже, она, как и он, была готова на любой безумный шаг; готова дотла сгореть в слабом пламени очага, освещавшего их слившиеся тела.
Запустив пальцы в его густые темные волосы, она выгнулась назад, отчего одеяло почти сползло с нее, открывая взору Ройса ее живот и ноги. Прекрасная тонкая работа божественного мастера!
Поддаваясь призыву, чувствуя, что находится уже на грани безумия, он снова впился в ее губы, еще крепче прижал к себе полуобнаженное тело и, теряя рассудок, опустился вместе с ней на постель.
Кьяра дрожала у него в руках, но отнюдь не от страха, а от совершенно незнакомого доселе ощущения, которое заставляло их обоих тяжело дышать и задыхаться в перерывах между долгими страстными поцелуями. Его прикосновения, скупые слова, сила, нисходившая от разгоряченного смуглого тела, вбирали ее в свой прекрасный магический круг, откуда она не знала выхода. И не искала его.
Кьяра сдалась, уступила, не стала противиться зову сердца, наплыву чувств, нежности его сильных рук, бессвязных слов.
Когда он на мгновение ослабил объятия, она с удивлением услышала, как с ее губ сорвались протестующие стоны; ей хотелось снова прижаться к нему всем телом, ощутить вершинками сосков жесткие волосы у него на груди, почувствовать то удивительное, ни с чем не сравнимое прикосновение к своим ногам, к лону.
Но все же им следует остановиться. То, что они делают, дурно. Это грех… Он не муж ей и никогда будет. Зачем же она разрешает так целовать свою грудь, живот? Ласкать…
Но она не могла, не хотела оттолкнуть его. Ибо понимала всем своим существом, что предназначена… рождена для его поцелуев, объятий. Для встречи с ним.
Девушка слышала его хриплое учащенное дыхание, впитывала жар тела, содрогающегося от страсти, и пылко отвечала ему, но страха не было. Пусть… пусть ей суждено провести вечность в аду — эта единственная ночь стоит такой жертвы! И разве не адом станет для нее вся последующая жизнь там, куда они направляются? Где она будет
Нет, она не должна думать об этом сегодня, сейчас. Когда они вместе. Когда она с радостью, охотно, отдает ему душу и тело. То, чего никогда не получить Дамону с ее согласия, по доброй воле.
Она обхватила его за плечи, прижала к себе, но он внезапно высвободился из объятий, и это впервые вызвало у нее испуг, сменившийся недоумением. Что он теперь делает? Его влажные губы опускались все ниже — от груди, через живот, к ногам… За ними следовали пальцы.
Ее тело так напряглось, что заныли мышцы. О Господи!
На ее молчаливую мольбу он отвечал все более настойчивыми поцелуями, прикосновениями. Понуждая, упрашивая.
Немыслимый жар охватил ее. Как могла она думать мгновение назад, что его ласки слишком дерзкие? Разве что-то может быть запрещено ему? Никогда! Если он хочет… если желает этого, она не станет противиться.
Прикусив губу, Кьяра покорно подчинилась его безмолвной просьбе — и дала ему возможность увидеть своими глазами то, что считается самым сокровенным у женщины. У девушки.
И сразу же почувствовала легкое прикосновение его губ. Языка.
Судорога наслаждения пронизала ее тело. Перед глазами сверкали искры, в голове стучали тимпаны, из очага вырвалось пламя и осветило всю комнату.
Его касания становились все сильнее, настойчивее, она все больше раскрывалась ему навстречу. И вот его губы уже там, в самой сердцевине ее тела, в центре мироздания…
Кьяра задрожала, как если бы на нее обрушился шквал — ураган света, зноя, — и поплыла к берегу радости.
Потом тело ее обмякло, и она, обессиленная, с закрытыми глазами, распростерлась на постели.
Когда девушка пришла в себя, то обнаружила, что снова заботливо завернута в одеяло, а Ройс сидит рядом и шепчет какие-то успокаивающие слова, бормочет извинения.
Неожиданный финал любовной сцены ошеломил ее не меньше, чем начало. Она уткнулась лицом ему в грудь, чувствуя, как на смену блаженству приходят неясные опасения, даже страх.
Кьяра молила небо, чтобы Ройс не заметил ее слез. Ведь он может истолковать их совсем не так. Превратно. А плачет она о другом.
Он принес жертву, она понимала. Не нарушив ее девичества, он лишил себя наслаждения, которого ищут все мужчины. Сберег ее для будущего мужа.
Именно это вызвало у нее слезы. Мысль о том, что Дамон станет тем, кто сделает ее женщиной, — эта мысль ужасала.
Нет! Она хочет подарить себя только избранному ею самой мужчине.
Только ему!
Кем так восхищается, кому благодарна за то, что он столько ей отдал, не взяв взамен самого главного — того, о чем, несомненно, мечтал, чего яростно жаждал!