Запретные наслаждения

Смолл Бертрис

– Или посидеть на крыльце еще немного и получше узнать друг друга, – поспешно предложил он, видя, как она раздосадована. – Вы ведь не сова, Эмили?

– Скорее, жаворонок. Мой мозг лучше функционирует при солнечном свете, – призналась она.

Было уже почти темно, когда они вышли на крыльцо и долго наблюдали, как ночь окутывает окружающий пейзаж синим покрывалом. Вскоре они не могли разглядеть даже лица друг друга. Крупные звезды весело подмигивали им с бархата неба. Они говорили о себе и вскоре совершенно освоились друг с другом.

– Что

это? – удивился он, когда в тишине неожиданно раздался звон.

– Часы на епископальной церкви Святого Луки. Неужели не расслышали до сих пор? Они бьют каждый час.

Сама Эмили так привыкла к бою часов, что чаще всего просто его не замечала.

– Нет, меня слишком заинтересовал ваш рассказ. Боже, неужели уже одиннадцать? Я и не представлял, что сейчас так поздно.

– Хотите сказать, что в полночь превратитесь в тыкву? – пошутила она.

Мик рассмеялся.

– Вы оставляете свет в доме?

– Да, в коридоре, чтобы вы не сломали шею, если вдруг вздумаете ночью спуститься.

Уверившись, что теперь сможет без помех добраться к себе, он поблагодарил ее за прекрасный вечер.

– У вас своя ванная, – предупредила она, когда он стал подниматься наверх. – Конечно, дом старый, но я установила новую сантехнику и электропроводку. Кроме того, я гордая владелица трех с половиной ванных комнат. Встанете, когда захотите, Мик. Спокойной ночи!

Он оглянулся, но она уже исчезла. Куда? Хочет закрыть дом? Вынуть посуду из машины? Приготовить на утро очередной противень со сладкими булочками?

Он искренне наслаждался сегодняшним вечером. Ему нравилось все: еда, Зелигманы, Эмили.

Закрыв за собой дверь спальни, он огляделся. Комната была обставлена массивной мебелью красного дерева в стиле американского ампира. У комода были изогнутые ножки. Над всем царила огромная кровать.

Мик включил ночник и, сняв простое тяжелое покрывало из белой хлопчатобумажной ткани, аккуратно сложил и повесил его на выдвижную вешалку в изножье кровати. Разделся, принял душ и, открыв одно из окон, как был голый, лег в постель. Он всегда спал, в чем мать родила. Кровать была застелена в европейском стиле: простыня и пуховое одеяло. Все пахло лавандой и было на удивление удобным. Он выключил ночник.

Но спать почему-то не хотелось. Он услышал шаги Эмили и попытался угадать, куда она идет. Раздался звук бегущей воды, и он представил ее обнаженной, среди мыльных пузырьков. Как поблескивают влажные, круглые, маленькие грудки! Он успел определить их форму по тому, как льнул к ним шелк блузки. Интересно, большие у нее соски или маленькие? Темные или задорно-розовые? Да и слаксы льнули к восхитительно упругой попке.

Он представил, как шлепает этот соблазнительный маленький задик, пока она не повлажнеет от желания. Не попросит взять ее.

Мик тихо застонал и, протянув руку, коснулся своего «дружка», уже затвердевшего и вздыбившегося от сладострастных мыслей. Да что это с ним творится,

черт возьми? Он почти не знает эту женщину, но если ей тридцать один, а на обозримом горизонте не видно ни мужа, ни постоянного мужчины, вполне возможно, она предпочитает женщин. Но и это соображение не мешало ему желать ее. Нет, она не может быть лесбиянкой! Но виделась в ней некая невинность, нетронутость, которая так и манила узнать ее поближе. Сейчас собственное поведение казалось ему чертовски непрофессиональным.

Мартин Стратфорд вернул его в Штаты по определенным причинам. Мик не мог разочаровать издателя. А он наверняка не оправдает доверия Мартина, если затрахает до одурения одного из лучших его авторов. Нужно любой ценой помочь Эмили написать эротический роман. Дни Джоржет Хейер и Барбары Картленд давно прошли. О, у их книг все еще оставался небольшой кружок верных почитателей, но этого недостаточно для получения солидных прибылей. В наше время каждая новая книга должна быть хитом и приносить деньги.

«Стратфорд» по-прежнему оставался небольшой компанией, принадлежавшей одной семье. Это позволяло владельцам проявлять терпение, которого просто не могли позволить себе большие издательства-конгломераты. Майкл Девлин знал, что может выявить новые грани таланта Эмили Шански, грани, о которых она сама не подозревала. Но прибыльность ее книг – обоюдоострое оружие. Если «Строптивая герцогиня» будет пользоваться огромным успехом, таким, что читатели предпочтут купить новую книгу, а не искать ее в букинистических магазинах, одна из больших компаний может попытаться переманить Эмили. У нее прекрасная репутация как у писательницы, да и Фишера дураком не назовешь. Он будет рад заключить выгодную сделку для своей клиентки.

Рейчел позволяла Эмили писать книги в своем излюбленном романтически-сентиментальном жанре. Может, действительно сказывалось влияние возраста и ей нравилось получать написанные хорошим языком рукописи, не требовавшие большой правки и неизменно сдаваемые в срок. Эмили имела репутацию автора, который никогда не нарушает сроки и вносит необходимые исправления по первому требованию. Она считалась человеком надежным. Насколько удалось узнать Мику, она редко ссорилась с людьми. Словом, не писательница, а мечта каждого редактора.

Глаза Мика стали закрываться. Плоть понемногу успокаивалась под действием более трезвых мыслей. Но все же, засыпая, он гадал, чем сейчас занимается Эмили.

Когда она проходила мимо, из-под его двери не выбивалось света. Но когда она заканчивала уборку на кухне, сверху доносился шум воды. Ничего не скажешь, он хорошо сложен и достаточно строен: ни унции лишнего жира. И никакого пивного брюшка, хотя ест он, словно сто лет голодал! Эмили нравились мужчины с хорошим аппетитом. И он не устранился, позволив ей одной убирать со стола. Немедленно вскочил, чтобы помочь. Наверняка это влияние его ирландской бабки.