Запретные отношения
Шрифт:
— Сейчас пойдем, — глухо произносит Наиль, выдыхая дым из ноздрей. Он не смотрит в мою сторону. Я даю ему время докурить, а затем, как только брат тушит окурок, следую за ним.
Мама находится в одноместной палате. Когда мы заходим, не реагирует на нас. Я вопросительно смотрю на Наиля, он пожимает плечами. Видеть близкого человека неподвижным на больничной койке с бесчисленными проводками — жуткое зрелище.
— Что врачи говорят? — шепотом спрашиваю.
— Ничего конкретного. Состояние стабилизировали, но посоветовали ограждать ее от потрясений, стресса. Только положительные
— Может ее в Израиль или в Германию отвезти для лечения?
— Ты думаешь в нашей стране нет толковых врачей? — Наиль качает головой и подходит к койке, возле которой по обе стороны стоят стулья. На один он садится, я на другой.
Связно не могу мыслить, не могу сообразить, что делать, куда бежать, кого беспокоить. Понимаю, что моя суета по поводу матери никому не нужна, о ней итак прекрасно позаботятся, но сидеть и ничего не делать — не про меня.
Вибрирует мобильник. Я изумлен. Нет, я шоке. Человек, который мне сейчас звонит, явно непросто так звонит. У меня неожиданно начинают дрожать руки. Сердце сначала больно сжимается, а затем еле начинает стучать. Я встаю со стула и ретируюсь в коридор.
— Да! — мой голос звучит резче, чем мне бы хотелось.
— Назар… — в трубке всхлипывают. Я стискиваю зубы, чтобы не начать выпытывать причину звонка. — Помоги… Глеб… Глеб…
— Что Глеб? — морщусь. Говорить о другом мужчине не хочу. Неприятно. При этом я знаю, кто такой Глеб. — Карина, не молчи! — раздражаюсь.
— Глеб сейчас вытащил Тамару на балкон и угрожает ее выкинуть. Я не знаю, что мне делать…. Помоги!
У меня обрывается все внутри. Даже колени подгибаются. Не позволяю себе превратиться в размазню. Сейчас нужно быть предельно собранным. Несмотря на то, что мы с Кариной в разных городах, у меня до сих пор остались связи, знакомство в том провинциальном городишке, где мы с ней познакомились.
— Жди, — сбрасываю звонок.
Звоню тут начальнику полиции. Меня выслушивают и обещают отреагировать. Я не успокаиваюсь. Беспокою знакомых, имеющих ниточки воздействия на полицию. Карине не перезваниваю. Уверен, что сейчас Глеба скрутят и увезут в ментовку.
Мобильник опять вибрирует в руке. Звонит Эрик, мой помощник. Он никогда не будет беспокоить, если только не случилось нечто ужасное. Первая мысль о Мире.
— Алло.
— Назар Даянович, тут такое дело… — Эрик делает странную пазу, зная, что я терпеть не могу, когда разговор тянут. Он вздыхает, потом шумно втягивает в себя воздух, как перед прыжком.
— В общем, муж Карины избил ее, пытался выкинуть ребенка с балкона. К счастью, малышка в безопасности. Полиция его задержала. Что с ним делать?
Я прикрываю глаза. Чувствую облегчение. Хорошо, что все благополучно закончилось. Ощущение, что судьба решила проверить мои нервы на прочность. Меня разрывает на части. С одной стороны, я как хороший сын должен быть рядом с матерью, с другой стороны — я должен сейчас защищать своего ребенка.
— Посади его. Желательно надолго. Заплати кому надо, пусть Глебу влепят приличный срок. Пусть думает над своим поведением за решеткой. Как Карина?
При имени Карины где-то под ребрами начинает ныть. Пусть с ней наша история
— Карина в порядке. Держится молодцом. По поводу Глеба я понял, — Эрик отключается, а я безвольно опускаю руку и смотрю перед собой.
В очередной раз думаю о Мире. Ей рядом со мной навсегда уготована роль любовницы. Только это совершенно не то, чего бы мне хотелось для нее. Она достойна лучшего во всем, в том числе и того, чтобы ее любили открыто.
— Назар, — слышу строгий голос рядом со собой. Вскидываю голову. — Нам нужно поговорить.
— Да, отец, — послушно иду за Даяном Булатович, заходя в палату матери.
Наиль сидит уже не возле кровати, а в кресле возле окна. Задумчиво смотрит перед собой. При нашем появлении вскидывает глаза и сразу же меняется в лице. Становится равнодушным, отстраненным. Кусок льда, который не умеет, а точнее не желает проявлять какие-либо чувства.
Отец подходит к койке, присаживается на стул и, изображая любящего мужа, сжимает матери руку. Она все еще крепко спит. Меня от этого лицемерия передергивает, брат предупреждает взглядом держать себя в руках.
— Ваша мама всегда мечтала увидеть, как вы женитесь, возьмете на руки своих сыновей, создадите крепкую семью. Наиль оправдал ее надежды.
Я морщусь и закатываю глаза к потолку. Приблизительно понимаю, о чем сейчас пойдёт речь. Отец предсказуем, ибо ради знакомства не стали бы меня знакомить с Дарией. У девушки влиятельный отец, имеющий возможности продвинуть меня в политике. Я в этом заинтересован, хоть и панировал добиться всего самостоятельно. Однако, старшему Каримову видимо очень нужна моя женитьба в ближайшее время.
— Антон Витальевич по секрету сказал, что скоро будет набор в администрацию южного округа. Мне нужно, чтобы ты вошел в состав, — отец аккуратно кладет руку матери ей на живот, поправляет одеяло, а потом оборачивается. Устремляет на меня тяжелый взгляд.
— Ваша свадьба с Дарией состоится через три месяца. Этого времени вполне достаточно, чтобы все организовать. Мы берем на себя подготовку мероприятия. Думаю, наш загородный клуб достойное место для вашего бракосочетания. Будут только свои и никаких журналистов на самой церемонии. Предложение сделаешь через две недели, — из внутреннего кармана отцовского пиджака появляется черная коробочка. Он ее не открывает, но я догадываюсь, что там кольцо, которое должен преподнести Дарии.
— Поэтому эти две недели ты должен быть рядом с Разумовской.
— По приказу не любят, отец, уж не тебе ли об этом знать, — иронизирую.
— Хочешь сказать, что твои отношения с балеринкой — это и есть любовь? — темные глаза насмешливо по мне пробегаются, а я не дышу. Внешне никак не проявляю свое беспокойство, но внутри все обрывается.
Наивно, конечно, полагать, что моя связь с Мирой останется в тайне, хотя я старался не светиться с ней. Сглатываю. Упоминание Миры не просто к слову.