Запретный мир
Шрифт:
Двое туземцев, оглядываясь на ходу, вовсю махали руками, манили за собой.
– У этих в сидорах наверняка шамовка, – не замолкал надоеда. – У-у, скупердяи! Нет, я все понимаю, но свинство же. Пять минут погоды не сделают, а?
Витюня молчал.
– Если они до темноты остановятся, то я папуасский космонавт, – объявил Юрик, поразив Витюню неожиданным зигзагом мысли. – А если нам с тобой сделать привал, а?
– Уйдут, – неуверенно пробубнил Витюня, одолевая последние метры осыпи. – Мы им, может, и не нужны…
– А вот никуда они без нас не уйдут, на что спорим? – Юрик демонстративно сел на камушек, с наслаждением вытянув ноги. – Чего стоишь столбом, садись. Да смотри лом из рук не выпускай!.. Сейчас поглядим, как мы им не нужны.
Ждать пришлось совсем недолго. Оба аборигена, большой и маленький, немедленно вернулись и затараторили. По обильной жестикуляции можно было понять, что они пытаются внушить: рассиживаться нельзя и медленно идти тоже никак нельзя, надо идти быстро-быстро…
– Щаз-з, – зло сказал Юрик. – Дай пожрать, тогда командуй, козел. Уразумел? – Для убедительности он задвигал и заклацал челюстями.
Туземцы зашебуршали между собой по-своему. Большой изъяснялся хриплым баритоном, малый – совсем еще детским альтом. Затем большой, одним быстрым тревожным взглядом оглядев окрестности, снял с плеча облезлый кожаный вещмешок и, распустив завязки, протянул его Юрику. Тот благосклонно кивнул в ответ, словно не ожидал ничего другого.
– Понятливые…
Труднее всего дались последние сотни шагов по гребню Змеиной гряды, разделяющей земли племен Волка и Медведя. В одиночку еще можно было рискнуть пройти более коротким путем по землям Волков, избежав встречи с хозяевами, и вдвоем с Хукканом Юмми решилась бы на это – но никак не с чужаками, как видно, совсем не умеющими ходить скрадом. Оставалась лишь надежда, что обманутые и ограбленные Волки не успели перехватить путь по гребню. А хуже всего было то, что ни ей, ни Хуккану никак не удавалось вдолбить в головы чужаков самое очевидное: нужно идти! Нужно идти очень, очень быстро! Да попросту бежать!
И лишь когда длинный извилистый гребень, и впрямь напоминающий змеиную спину, как бы развалился натрое, пустив направо и налево отроги, пошли медленнее. Здесь начиналась своя территория, владения племени Земли. Спасибо длинным сумеркам уходящей весны – по светлому успели отмахать еще несколько тысяч шагов и уже в полной темноте сочли ночлег безопасным. Где-то очень далеко лаяли пастушеские собаки – не чужие, свои. Сколь ни устраивай облавы на прожорливых волков, всех до единого не истребишь, и без чутких отважных помощников стадо не уберечь – разгонят серые глупых овец по всей долине и порежут зря, утром не соберешь и половины. Свои собаки…
Успели! Ушли от Волков… Завтрашний путь легок: все вниз и вниз, в долину, мимо Двуглавой горы, в деревню… Завтра еще до полудня чужаки предстанут перед вождем. Своя земля. Свои собаки лают, пугая хищников, а чужих не слышно. Но все равно ясно, что эту ночь придется провести без огня.
Чужаки переговаривались о чем-то. Слов чужого языка не понять, но можно вслушиваться в интонацию. Интересно получается: щуплый чужак вовсе не подручный могучего богатыря и уж наверняка не раб, потому что разговаривает без тени страха и уважения. Кажется, даже насмехается… Говорить с великим воином в таком тоне мог бы, пожалуй, лишь сын вождя или молодой колдун. Кто он, этот щуплый?
Трудно понять. Кто знает, как у них там устроено, в Запретном мире? Рассказывают всякие небылицы, да не всему можно верить. Лучше не верить ничему, потому как кто его видел, этот Запретный мир? На то он и Запретный. Вон о далеких-далеких полуденных землях тоже рассказывают много удивительного – будто бы там каждый вождь правит страной не меньшей, чем весь горный пояс, и даже если вождь глуп и труслив, его соплеменники не выбирают нового вождя, а, наоборот, слушаются старого и даже поклоняются ему, ровно богу. Смешно, но правда. Южные племена горного пояса торгуют с ними через степных людей, и от степи до самого студеного океана ползут удивительные рассказы о многолюдных селениях размером с целую долину, защищенных каменными стенами высотой с дерево, о сотнях сотен покорных рабов, о невиданных армиях, растягивающихся в походе на три дня пути, о выложенных великолепными самоцветами гробницах давным-давно умерших вождей…
Невероятно, а верится. Но похож ли Запретный мир на эти далекие страны?
Юмми очнулась, вздохнула совсем по-бабьи. Боязливо оглянулась на Хуккана – нет, не заметил… Хорошо бы хоть разочек увидеть иные, далекие земли, как видят их птицы, летящие по осени на юг… Нет, не выйдет. Конечно, можно, если повезет, побывать в одном или нескольких смежных мирах – это тоже интересно, но, по правде говоря, не слишком. Все равно что сходить в гости к ближним соседям, например к Волкам…
Юмми смахнула со лба прилипшую прядь. Душно… Когда весна перерождается в лето, такие ночи не редкость, и всегда духота оканчивается грозой и ливнем. Вот и об этом не подумал дедушка Скарр. Любому охотнику гроза нипочем, а выйди под грозу девушка – в нее обязательно ударит молния и заберет ее душу на потеху любострастным божествам. Оттого и сидят они во время грозы по землянкам тише мыши, пока не уйдут прочь грохочущие тучи и не наступит время спеть песню радуге-дуге, чтобы добрые духи неба дали хорошего жениха. Все поют, одной ей нельзя, разве что потихоньку…
Вдали громыхнуло. С почерневшего заката шла грозовая туча. Накрыться с головой накидкой? Но примет ли молния старую накидку за крышу? Юмми беспомощно оглянулась. Нет, негде укрыться. Ни пещеры, ни дупла…
– Сделай шалаш, – ни с того ни с сего проговорил Хуккан. Казалось, он вообще не смотрел на Юмми – и вот…
– Зачем? – Юмми растерялась лишь на мгновение и сейчас же по-мальчишески вызывающе шмыгнула носом. Дедушка учил присматриваться к сверстникам и перенимать повадки.
– Затем, что ты не парень. – Хуккан осклабился и вдруг фыркнул. – Меня не проведешь. Не знаю, что у Скарра на уме, а только я давно заподозрил. Я ведь с твоим отцом дружил, мы с ним вместе не в одном бою мечи тупили. И тебя я видел в тот день, когда ты родилась, только вас двое было, ты и твой брат, вот я и думал раньше, что померла девчонка. Тебе еще двух лет не исполнилось, когда пришел черный мор. Много народу тогда поумирало, почти что больше, чем осталось. Твои отец и мать умерли в один день, а еще бабка, а еще братишка… Вот Скарр и решил растить из тебя парня себе на смену, не так, что ли? Благо имя тебе досталось подходящее, равно годится что парню, что девке…
Юмми сжалась, как от удара. Екнуло сердце, и голос внезапно стал хриплым, как карканье вороненка:
– Ты… расскажешь всем?
– Мне-то какое дело, – насмешливо буркнул Хуккан и, помолчав, добавил серьезнее: – Почему я должен думать за Скарра да за вождя? Я охотник и воин, у меня своих забот полон рот. А ты не бойся. Я никому не скажу.
– Пить хочу, – пожаловался Юрик.
Витюня только покряхтел в ответ. Пить и ему хотелось, да что толку? Поди найди воду в кромешной черноте – только зря туземцев рассмешишь да ноги поломаешь.
– А мясо у них тухлое, – сказал Юрик, мучаясь отрыжкой.
– Сушеное.
– Сухое и соленое, а все равно тухлятиной отдает, а этим хоть бы что, лопали и не давились. Как они это едят, а? Воняет же.
– Ты тоже ел, – напомнил Витюня.
– С голодухи и ежа со шкурой сожрешь. На халяву хлорка – творог. А вот лепешки у них ничего, только пресные…
– А ты хотел соленых?
Юрик вздохнул и несколько секунд не мог выдохнуть. Соленых! Вот гад… Ладно бы издевался штангист – так ведь нет, спросил совершенно простодушно!