Запретный плод
Шрифт:
— Что это?! — буквально перекрикиваю музыку, смотря на рюмку с жидкостью цвета чистого изумруда.
— Абсент. Это очень крепкая штука, может сильно ударить в голову.
С опаской беру алкоголь и до последнего не решаюсь его пить.
— Давай, до дна, — настаивает Роберт и одним глотком осушает свою рюмку.
Что же, была не была. Выпиваю абсент и чувствую, как эта гадость обжигает мое горло. Едва могу проглотить напиток. Фу! Отвратительная жидкость!
— Выдыхай, — приказывает Роб и протягивает мне ломтик лимона, который
Быстро съедаю его, чтобы заглушить этот противный вкус, и мне мгновенно становится легче.
— Как ощущения? — Роберта явно забавляет моя реакция на выпитое.
— Ужасны, — морщусь.
— Ничего-ничего, потом будет лучше, — мой так называемый парень, заказывает еще две рюмки.
Вновь пью залпом и содрогаюсь от столь специфического вкуса. Смесь обжигающей горечи и какого-то слегка кисловатого привкуса не очень сочетаемы, на мой взгляд. Вскоре я ощущаю, что начинаю пьянеть. Кровь стучит в висках, а щеки краснеют.
Роберт ведет меня на танцевальную площадку. Если честно, то я не люблю танцевать, тем более, что и не умею. Но под напором Роба, и при воздействии абсента, я забываю совершенно обо всем. Конечно, вначале я чувствовала себя прекрасно, и была готова горы свернуть. Энергия, казалось, била через край, и музыка соответствовала моему сумасшедшему состоянию.
Неожиданно мы встретили друзей Роберта и пьянка — иначе это и не назовешь — продолжилась уже в более широком кругу. После еще пары рюмок, я пошла в туалет, чтобы умыться. Меня всю трясло и стало очень жарко. Голова начала немного кружиться, но тошноты еще не было.
Умывшись, смотрю в небольшое зеркало, что висит над раковиной. Его, наверное, не протирали порядка нескольких месяцев. Едва могу в нем рассмотреть себя: щеки по-прежнему красные, а карие глаза такие же мутные, как и это зеркало. На слабых ногах возвращаюсь и замечаю, как уже изрядно хмельной Роберт лапает какую-то девушку.
Конечно, следуя сценарию мыльной оперы, я была обязана устроить грандиозный скандал. Роб — мой парень, вроде как. Но мне совершенно всё равно. В сердце ничего не кольнуло, обиды или злости я не испытывала. Как я уже говорила, парой нас сложно назвать. Наверное, я настолько привыкла к этому, что и не заметила, как моя влюбленность прошла, не оставив и призрачного следа после себя.
Выхожу из клуба и шествую к центру города. Холодный осенний воздух бодрит, но меня всё равно иногда уводит в сторону. Сажусь на лавочку и стараюсь хоть как-то прийти в себя. Господи, если родители увидят меня в таком состоянии, то мне больше не жить. Достаю из сумки телефон и принимаюсь писать сообщение:
«Мне плохо, жутко плохо. Забери на ночь к себе, иначе дома убьют. Я на лавочке у центрального парка».
Не перечитывая сообщения, отправляю его Эмили. Теперь главное — подождать и постараться не уснуть. Ее родители всё равно вновь уехали в пригород и, если не ошибаюсь, то вернутся лишь завтра к обеду. Эм должна забрать
На смену жару, что овладел моим телом из-за абсента, пришел озноб вместе с порывами холодного ветра. Я одета всего лишь в тонкое черное платье, не менее тонкую джинсовую куртку и сапоги.
Проходит, наверное, минут десять, и мне становится всё хуже и хуже — постепенно начинаю замерзать, а голова кажется тяжелой, будто набита кирпичами. Да когда же приедет Эмили?! Я едва держусь, чтобы не уснуть, как внезапно в лицо ударяет яркий свет. Открываю глаза и морщусь. Автомобиль останавливается в нескольких метрах от меня. Раздражающий свет фар, наконец, гаснет. На улицу выходит силуэт и стремительно двигается в мою сторону. Пытаюсь стать на ноги, но они не желают меня держать, и я снова сажусь на лавочку.
— Что случилось? — слышу мужской голос.
— Эмили, ты что, простудилась? — бормочу я.
— Мелинда?
Тру веки и вижу перед собой мистера Эванса в черном пальто, которое сливается с тьмой.
— Вы? — изумляюсь.
— Да, кто же еще? Ты мне прислала сообщение, я не мог приехать раньше, поскольку были важные дела.
— Я вам ничего не присылала, — принимаюсь проверять свой телефон.
Черт! Черт! Черт! Вместо того, чтобы отправить сообщение Эмили, я послала его мистеру Эвансу. Да уж! Так я еще не позорилась.
— Можете уезжать. Прошу прощения за беспокойство. Мое сообщение не было предназначено вам.
— Ты пьяна? — мужчина садится на корточки и внимательно смотрит на меня.
— Вас это не касается, — отвожу взгляд в сторону.
— Ошибаешься. Если я здесь, значит уже касается, — тон суров.
— Ничего подобного, ясно? Я ждала Эмили, а не вас, поэтому уезжайте.
Снова делаю попытку стать на ноги и мне удается устоять, а вот идти, кажется, еще не могу. Только делаю шаг вперед, как меня ведет в бок.
— Осторожно, — шепчет мистер Эванс и удерживает меня за талию.
— Сама разберусь, — убираю его руки и пытаюсь идти дальше.
В темноте ничего не видно и я спотыкаюсь о большой камень.
— Зачем вредничать? — спрашивает мистер Эванс и поднимает меня на руки.
— Отпустите, — требую.
— Нет.
— Поставьте на землю. Я — эмансипированная девушка, учитывайте мое мнение, — бью мистера Эванса по его широкой груди.
Он ничего не отвечает, открывает дверь автомобиля, кладет меня в салон, а сам садится за руль.
— Значит так, эмансипированная ты наша, успокойся.
Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида.
— Если ты так хочешь, я отвезу тебя домой.
— Нет! — внезапно вскрикиваю. — Только не домой, иначе меня прикончат.
— Вот тогда перестань капризничать! — мистер Эванс заводит двигатель, и машина трогается с места.
Едем по ночному городу, и меня начинает здорово укачивать. Вскоре одолевает сонливость, и тошнота слабнет.
— Мелинда, проснись, — слышу тихий шепот.