Запретный плод
Шрифт:
— Я и имею это в виду, Шарль, а ты не должен повышать на меня голос, — сказала она холодно, — я не допущу этого развода, ты должен это понять так же, как и то, что мне необходима семейная поддержка.
— Ты ее имеешь, Изабель, только будь любезна иногда соблюдать некоторые рамки законности. Никакой судья, даже обязанный нам, не тронул бы трастовые фонды ваших детей, после того как они управляют ими со знанием дела в течение двух лет. И никакой судья не согласится с твоим безжалостным способом мести.
— Месть? — Ее голос снова накалился. — Я не должна быть мстительной,
— Случается, что люди разводятся, Изабель. — Хотя Шарль был уверен, что Этьен передумает, если американская мисс останется с ним и без развода.
— Люди — возможно, — сказала она с прохладной надменностью, — но не Монтеньи. Она — краснокожая индианка, Шарль. Можешь себе представить, что я чувствую? И она к тому же не так молода. Тереза Чезмон сказала мне, что ей тридцать лет. Он бросает меня ради женщины не намного моложе, чем я. Он дурак, Шарль, и, возможно, пять или десять лет судебных разбирательств помогут ему прийти к этому выводу самостоятельно.
Шарль искал возможные пути для отступления. Он согласен был сотрудничать в получении отсрочки, об этом его просили и мать, и кузен архиепископ, но он не симпатизировал поведению Изабель. Она буквально выдворила Этьена из своей постели двадцать лет тому назад и искусно ушла от своих обязанностей по воспитанию детей. В конце концов, она должна была предвидеть некоторые последствия своего поведения. В это время дали занавес. Шарль быстро встал и начал аплодировать.
— Я хочу получить список завтра, — сказала Изабель с улыбкой на лице. Когда он не сразу ответил, она как бы случайно коснулась его руки. — Завтра, — повторила она выразительным голосом.
— Не правда ли, Аида была сегодня великолепна. — сказала она, поворачиваясь к кузену архиепископу. — Поистине ангельский голос.
Дейзи стало несколько спокойнее после замечаний Валентина и Аделаиды о том, что не все судьи будут на стороне Изабель. Этьен тоже считал, что он сможет в конце концов заинтересовать жену материально и, поскольку Дейзи не знала Изабель лично, она верила ему.
Толпа, покидающая оперу, несла с собой праздничное настроение, серебристозвонкие женские голоса прерывались низкими голосами мужчин. Шелест роскошных платьев и сияние драгоценностей гармонировали с великолепием интерьеров и наполняли воздух ароматом богатства.
По пути в вестибюль герцог разговаривал с несколькими знакомыми. Аделида и Валентин иногда приостанавливались, чтобы обменяться шутками с друзьями. Они говорили на тривиальные темы: об опере, теплом весеннем вечере, о сотоянии команд по игре в поло на следующий день — самые обычные комментарии об обычных аристократических развлечениях. Взгляды провожали герцога и его прекрасную компаньонку, когда они двигались сквозь толпу. Молодая женщина чрезвычайно соблазнительно смотрелась в богатом шелковом платье. Ее темные волшебные глаза, классическая красота, способная вдохновлять на сонеты, низкое декольте притягивали взгляды абсолютно каждого мужчины. Рука герцога полуобняла ее плечи, чтобы оберегать от толпы, хотя многие расценили это как жест собственника.
Изабель со
Один из членов духовенства и его знакомые задержались перед центральной лестницей, блокируя проход.
— Извините, монсеньор Данлоп, — вежливо сказал герцог, обходя их. — Поздравляю вас с новым назначением.
Прелат недавно был назначен посланником в Ватикан. В ответ Этьен получил только ледяной взгляд. Никто не ответил на его слова, как будто герцога не существовало.
Дейзи успела заметить, как мгновенно изменилось выражение лица Этьена, но он тут же овладел собой, приняв обычный невозмутимый вид. Как часто ему придется сталкиваться с проявлением такой грубости? Дейзи спрашивала себя, не устанет ли в конце концов герцог от всего этого? Она полагала, что поведение прелата требует извинений, но выражение лица Этьена удержало ее от проявления своих чувств. Ей нравилось его умение владеть эмоциями. Кто лучше ее знал, как это необходимо! В отличие Дейзи, потратившей часть жизни на то, чтобы научиться управляться с такими ситуациями, Этьен никогда не подвергался осуждению общества. Его семейство всегда обладало властью во Франции. Могла ли она, размышляла Дейзи в приступе самоосуждения, поступать с ним так? Ведь все это изза нее. Но он улыбался ей теплой, обожающей улыбкой. И она постаралась не думать об этом.
Что задумала Изабель? Этьен увидел жену и ее сопровождающих в ожидании экипажа у главного входа. Почему она не воспользовалась частным выходом, через который она всегда покидала оперу? Почему она вышла в вестибюль, хотя ненавидела столпотворение? Эти вопросы были риторическими, он знал на них ответ.
— Может, мы подождем на улице? — предложила Аделаида, чувствуя себя не в своей тарелке, как и герцог.
— Нет, — спокойно сказал Этьен.
По интонации этого единственного слова и направлению его взгляда Дейзи все поняла.
— Я не возражаю подождать снаружи, — сказала она. — Сегодня прекрасный вечер.
— Я не собираюсь давать Изабель повод… если вы не против, — сказал он, понимая, что его чувства отличались от чувств его друзей. Он не переваривал злобность Изабель, но его гордость была большей, чем гнев.
— Ее экипаж могут подать раньше, чем мой, — сказала Аделаида.
— У нее дикий блеск в глазах, — усмехнувшись, сказал Валентин, чтобы разрядить обстановку. — Я могу спасти тебя от нападения… Она нашлет на тебя своего Божьего человека, чтобы предать тебя адскому огню.
— Для начала лучше бы монсеньер исповедовал свою собственную совесть. Говорят, что еще две девицы, убирающие в резиденции архиепископа, носят его детей.
— Бог им поможет. — Валентин лениво растягивал слова. — Надо надеяться на это, так как архиепископ весьма скуп, когда речь идет о его собственных деньгах, как и остальные Монтеньи. Они ведь очень оберегают свое богатство, так старательно накопленное в течение столетий продуманно устроенными браками.
Экипаж принцев Шанталь был объявлен, и они все вместе пошли к выходу. Устроит ли она сцену, спрашивала себя Аделаида.