Запретный плод

Джонсон Сьюзен

— Еще бы. После двадцати лет этого не забыть.

— Мне всегда нравилось твое чувство юмора.

— Ну разумеется, я живу только для того, чтобы позабавить тебя, — иронически сказал он. — Но помни о том, что я тебе сказал. Не меньше пятидесяти шагов… Помни!

— Я просто в ужасе, дорогой, — насмешливо улыбнулась она.

Что заставляло его беспокоиться, так это сознание того, что ее насмешка была искренней. Этот разговор был бессмысленным и бесполезным, с отвращением подумал он. Впрочем, чего еще можно

ожидать после двадцати лет брака с этой женщиной!

— Надеюсь, ты сама найдешь выход, — с этими словами герцог покинул гостиную, злой и огорченный. Но он не мог позволить себе расслабляться, впереди был еще долгий путь.

Он нашел Дейзи на балконе в комнате за спальней. Она улыбнулась ему, когда он вошел.

— Что она сказала тебе? — спросил Этьен.

— Она принесла списки.

— Списки?

— С женскими именами. Списки женщин, с которыми ты… с которыми ты развлекался. Она сама написала… Они там… внизу.

Герцог молча вышел и вскоре вернулся без надушенных страниц.

— Ты узнал имена? — Дейзи ничего не могла поделать с собой. Тысячу раз она говорила себе, что прошлое герцога не изменить и бессмысленно обсуждать его женщин, это ничего не даст, кроме горечи.

Он сидел за маленьким столиком и смотрел на реку, думая, что ей ответить.

— Некоторых, — сказал он осторожно.

— Некоторых! — оскорбленная женщина больше не сдерживалась. — Это что, случайная оговорка или Изабель занималась приписками?

— Если честно, то некоторые имена я просто не помню.

— Еще бы, их было слишком много. — Дейзи не скрывала негодования.

— Не знаю, — поколебавшись, сказал он, — может, некоторых она действительно приписала, а что касается остальных, — он пожал плечами, — я действительно не знаю.

Такая неуверенность была несвойственна герцогу. Он любил Дейзи, а она отказывалась понять его.

— Я не могу вычеркнуть последние двадцать лет своей жизни, даже если очень хотел бы этого.

— Может быть, ты и не хочешь, — ее темные глаза разглядывали герцога так, как голодный хищник рассматривает свой обед.

— Я не собираюсь просить прощения за свою жизнь, тебя не было со мной все эти годы. И веришь ты или нет, но многие из этих женщин не ждали приглашения.

Вот в это она верила!

— Да, Изабель могла увеличить список для большего эффекта, — заметил он. — Но это не имеет никакого значения. Поскольку задеты твои чувства, то не все ли равно, на пару десятков имен больше или меньше?

— Нет, мне не все равно!

— Я так не думаю.

— Я возвращаюсь в Монтану на следующей неделе, — спокойно сказала Дейзи.

— Изза этого? — устало спросил он. Зеленые глаза были полузакрыты.

— Нет. — Дейзи покачала головой. — Мой билет бронирован на следующий вторник.

— Поменяй его.

— Этьен, твой развод произойдет

нескоро. Принимая во внимание нынешнюю позицию Изабель, нельзя рассчитывать на быстрое решение этого вопроса. У меня есть деловые обязательства перед моей семьей, меня ждут еще некоторые судебные слушания, я не могу их пропустить.

— Может, и лучше, что тебя здесь не будет, — проговорил он, обеспокоенный ее безопасностью после посещения Изабель. Может, благоразумнее, чтобы Дейзи находилась подальше? — Да, если у тебя есть обязательства… Пока не закончится развод… — он поморщился. Бог знает, как долго это будет продолжаться.

Дейзи удивилась реакции Этьена. Она надеялась, что ее отъезд его огорчит. Может, Изабель права и она одна из многих?

— Вероятно, ты прав, — холодно промолвила она.

— Бог свидетель, я не хочу твоего отъезда, но Изабель способна на все.

Дейзи вскинула брови.

— Ты это серьезно?

Герцог, вздохнув, покачал головой.

— Может, серьезнее, чем ты полагаешь. Что ревнивая жена может с ней сделать в Париже? Стукнуть ее своим осыпанным бриллиантами ручным зонтиком? Конечно, герцогу виднее. Раз она и так собирается уехать, то все аргументы уже не важны.

— Если ты так думаешь, тебе виднее. Может, она уезжает потому, что уже безразлична к нему? — думал герцог.

— Страсти Изабель вокруг развода со временем поостынут. Бурже обещал мне попытаться перенести суд в Кольсек, так как я там живу уже в течение двадцати лет. Я приеду, как только мы добьемся успеха. — Он улыбнулся. — И ты покажешь мне свои горные красоты.

— Если Бурже добьется успеха, я буду счастлива, — тихо ответила Дейзи, но голос был грустным.

— Звучит не очень оптимистично.

— Этьен, ты ведь ведешь борьбу не только с Изабель, но и со своим классом, ценности и жизненные устои которого тебе чужды. Они осуждают не только поспешность твоего развода, но и сам развод в принципе. — Она подняла ресницы. — Поэтому я не слишком надеюсь на успех. Жизнь так хрупка, что общество может легко раздавить ее. Я знаю это, потому что мой народ — жертва похожей системы.

Да, он никогда не боролся за то, что и так принадлежало ему по праву, но он умел вести борьбу в деловом мире и знал, что если ты заранее сдашься, то никогда не выиграешь.

— Бурже найдет выход.

— И тогда ты будешь жить в Америке? — спросила она.

— Я еще не думал об этом. Ты могла бы жить здесь со мной.

Дейзи так и знала, что в его планы входили изменения только в ее жизни.

— Но не постоянно, — честно ответила она и вдруг вспомнила, что у них осталось всего пять дней. Еще пять дней, чтобы любить его и говорить с ним, делить радость и смех. Она решила взять все от этих дней, дописать последнюю главу в книге воспоминаний.

— В общем, потом мы чтонибудь придумаем.