Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
— А как насчет… Лео?
— А что насчет него? — Спрашивает Ник сквозь стиснутые зубы.
— А что, если он причинит тебе боль? — Он смеется над этим. — Прекрасно, а что, если он причинит боль мне?
— Я убью его, solnyshko.
У меня внутри все тает, когда он меня так называет. Теперь, когда я знаю, что это значит, это совершенно другое чувство, чем раньше.
— Хорошо. А как же наши друзья?
— Мы расскажем им после, Камилла. — Он улыбается и обхватывает мое лицо обеими руками, удерживая меня неподвижной. Я смотрю в его великолепные серебристые глаза. — Все,
— Да, — шепчу я.
— Отлично, потому что у нас свадьба через два дня. Найди платье и все остальное, что тебе нужно. Я заплачу.
Я ошеломленно замолкаю, когда он хватает меня сзади за шею и притягивает к себе. Мои губы встречаются с его губами в мягком поцелуе, нежном, ласковом. Это странно и противоречит всему, чем он является, но он делает это для меня.
Я выхожу замуж.
17 Лет
Так, я наказана.
Мои родители знают, что меня не было с Энни, когда я сказала, что была с ней, но я отказываюсь сообщать им о своем местонахождении, потому что проводила время с Ником. Они думают, что я была на вечеринке, и этого достаточно. Они все еще подозревают, что я не обманула их, но не будут спорить о том, что я стала бунтарем на одну ночь. Это кажется подходящим для семнадцатилетней девушки. Я всегда поступала правильно — за исключением моей тайной дружбы с Николаем, — так что у них нет причин не верить лжи, которую я им скормила.
Я подозреваю, что Николай либо разозлится, что я не встречаюсь с ним, либо поймет, что что-то не так. Так что, надеюсь, он не будет ждать меня слишком долго. В любом случае, я устала, проведя сегодня шесть часов в студии, так что мне нужно лечь спать. Если я ему нужна, он может войти через балконную дверь. Вот почему я теперь каждую ночь запираю дверь своей спальни. На случай, если он когда-нибудь появится без предупреждения.
У меня отяжелели веки, когда я ложусь в темноте, единственный источник света — телевизор, на заднем плане которого играет «Крик». Это один из моих любимых фильмов, но я не могу заставить себя посмотреть его прямо сейчас, когда мое тело вжимается в матрас. Однако как раз в тот момент, когда я собираюсь заснуть, двери моего балкона тихо открываются.
Я не знаю, как Николаю удается пройти мимо охраны незамеченным. Долгое время я думала, что мы в безопасности, что никто не сможет прорваться через неприступную крепость, которой был этот особняк. Боже, неужели я ошибалась? Если Николай может сделать это так легко, кто сказал, что другие враги тоже не могут.
— Детка? — Я зову тихим голосом.
Я слышу шаги, приближающиеся к кровати, но отказываюсь оборачиваться. Я в полной боевой готовности, мое тело напряжено, я готова нанести удар. Ответа нет. Что, если это не он? Что, если кто-то другой вломился, а я, как идиотка, оставила дверь незапертой?
Когда шаги останавливаются у края моей кровати, чье-то тело ударяется о матрас, мои руки начинают
— Принцесса. — Я поднимаю на него глаза и вижу понимающую ухмылку на его лице, как будто он точно знает, как работают мои мысли. И, возможно, так оно и есть, поскольку он мой лучший друг. Я думаю, что из всех людей в мире он знает меня лучше всех. Даже лучше, чем Энни. Она единственная, кто знает о нем и обо мне. Она поняла это после инцидента в кафетерии.
— Что ты делаешь? — Спрашиваю я его, плотнее прижимая к себе одеяло. На мне только футболка и нижнее белье, и я не думаю, что мы сможем контролировать себя, если будем полуголыми. Я оберегаю свою девственность до нужного момента. А сейчас все не так.
— Пришел переночевать. — Он улыбается. — Если только ты этого не хочешь?
Я смотрю на его накачанные плечи, рельефную грудь, сильные руки, пресс… Сейчас, в восемнадцать лет, он выглядит как мужчина. Его тело твердое, как скала, после всех часов, проведенных в тренажерном зале. Это чертовски несправедливо. — Да. — Я улыбаюсь в ответ. — Ты просто… горячий сегодня.
Николай усмехается:
— Только сегодня? — Он дразнит, откидывая одеяло, чтобы забраться под него, затем хмурится. Я осознаю, что моя футболка задралась, а нижнее белье выставлено на всеобщее обозрение. Вот почему я плотнее закуталась в одеяло. Но теперь пути назад нет. — Это все, что на тебе надето? — Спрашивает он шепотом.
— Ага.
— У меня не так уж много самоконтроля, Камилла. — Я ухмыляюсь в ответ. — Ты собираешься убить меня, черт возьми.
— Это был бы хороший способ умереть, тебе не кажется?
Он скользит в постель рядом со мной, используя свою руку, чтобы притянуть меня к себе, пока моя задница не оказывается прижатой к его твердому члену.
— Нет. — Бормочет он, нежно целуя меня в шею. — Я мог бы придумать лучший способ умереть.
Я ухмыляюсь:
— Держу пари, ты мог бы.
— Не обращай на него внимания, пожалуйста. — стонет он. — Клянусь, я буду хорошо себя вести.
— Хорошо, — хихикаю я. — Веди себя прилично, stronzo.
— Мне нравится, когда ты называешь меня мудаком, — шутит он. — Это мило.
— Хочешь посмотреть фильм? — Спрашиваю я его сонным голосом, усталость снова накрывает меня. — Это «Крик».
— Я вижу, принцесса, — отвечает он, — Но вместо этого я хочу наблюдать за тобой. Так что перевернись.
Я поворачиваюсь к нему лицом, наши головы оказываются на одной подушке, и смотрю в его серебристые глаза. Сегодня вечером они выглядят немного темнее, что может быть просто игрой света, но мне нравится, когда они темно-серые, я в них теряюсь.
Николай наклоняется и целует меня в кончик носа. Его губы мягкие, а руки блуждают по моей спине, к заднице, а затем снова возвращаются. Я стону, когда его рука сжимает мою попу — звук, который я не смогла бы контролировать, даже если бы захотела, и он стонет. То, как он смотрит на меня, заставляет чувствовать, что я больше не могу дышать. Как будто моя грудь может взорваться прямо сейчас, когда мое дыхание учащается, а лицо заливается краской.