Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
— Я не знаю, Ник, ладно?! Может быть, все происходит слишком быстро!
— Я не могу дышать без тебя, Камилла. — Мое сердце подпрыгивает в груди от его признания. — Ты воздух в моих легких… кровь в моих венах. Не забирай у меня это, пожалуйста. Не забирай у меня себя.
Самая большая проблема в том, что я действительно люблю его и хочу всего этого с ним. Я хочу его. Он из тех мужчин, с которыми я могла бы провести остаток своей жизни. Больше всего на свете я хочу исследовать его глубины.
— А что будет потом?
— Хорошо, что тебе не нужно поддерживать себя. — Мы миновали финишную черту, но он не отпускает педаль. — Я позабочусь о тебе, Камилла.
— И ты хочешь меня? — Спрашиваю я тихим голосом.
— Я, блядь, с ума схожу из-за тебя! — орет он, наконец, немного замедляясь, но недостаточно, чтобы помочь мне успокоиться. — Так что же это будет?
Мне больше не нужно думать об этом.
— Да, я выйду за тебя замуж.
Тысячу раз да.
Лео сидит напротив меня на диване в моей уютной гостиной, но на этот раз это не вызывает у меня никаких теплых чувств. Больше нет. Он совершенно не подозревает, что мой папа ждет нас в кабинете. Я ждала этого момента, уже поговорила со своим отцом и, надеюсь, что это означает, что я получу свою свободу обратно. Это была единственная недостижимая вещь в моей жизни.
— Прости, — хрипло говорит Лео. — Мне не следовало вламываться в его дом и ставить в такое положение. Мне также не следовало так с тобой разговаривать.
— Ты сожалеешь не по правильным причинам, — говорю я ему, и он хмурится, явно сбитый с толку. — Ты должен сожалеть о том, что из-за тебя убили моего брата, но я не вижу, чтобы ты извинялся за это. Вместо этого ты обвиняешь других в своих ошибках.
— Я не…
— Избавь меня от этого дерьма, Лео. — Он отшатывается, как будто я дала ему пощечину. — Ты использовал его как живой щит.
— Я совершил ошибку, — огрызается он. — Я просто… отреагировал.
— Ты и я… — я сглатываю. — Я не могу выйти за тебя замуж. Не после того, что узнала.
От усмешки на его лице пробирает до костей.
— Это мы еще посмотрим, Камилла. Перестань уже быть такой слабой сукой и смирись с этим. — На моем лице, должно быть, отразился шок, потому что он улыбается. — Ты единственная, кто живет прошлым. Ничего не меняется, и ты по-прежнему выходишь за меня замуж.
— Я… — Я ошеломленно замолкаю, на мгновение мне становится больно, но заставляю себя заговорить. — Я не могу простить этого, Лео.
— Мне плевать, если ты меня не простишь, Кэм. — Он хватает меня за руку, и я вздрагиваю. — Мы поженимся, хочешь ты этого или нет. Ты знаешь правила. Я знаю, что причинил тебе боль, но нужно двигаться дальше и научиться жить с этим. Тебя ждет гораздо худшее, чем это, когда ты станешь моей женой.
—
Лицо Лео искажается ужасом, и он громко сглатывает.
— Да? — он испуганно шепчет, и это справедливо. Мудак.
— И он хочет поговорить с тобой. Наедине.
Папа откашливается в коридоре и кивком головы приглашает следовать за ним. Я неохотно встаю, и это занимает у Лео еще больше времени, но в конце концов он выходит из гостиной. Мы шаркаем ногами всю дорогу до кабинета, и мое сердце замирает, когда отец не произносит ни слова. Просто жестом предлагает нам присесть.
Я не знаю, что творится у него в голове, и это самое страшное в Маттео Де Луке. Тишина страшнее криков.
— Я разочарован. — У меня сводит живот, и я чувствую, что меня тошнит, хотя это направлено не на меня. Он разговаривает с Лео, чье лицо белое, как полотно. — Ты сказал, что Николай Павлов лгал перед Элитой, но вот ты здесь, лжец.
— Пожалуйста, поймите…
— Нет. — Мой отец качает головой. — Ты должен понять. Ты солгал о смерти моего сына, и это не останется безнаказанным.
— Извините, мистер Де Лука. — По крайней мере, у него хватает порядочности не называть его сейчас по имени. Мой отец и он обращались по имени с тех пор, как Лео научился говорить. — Это был несчастный случай.
— Ты слабак. — Я вздрагиваю. — А теперь мы должны сесть за Стол и выбрать подходящее наказание.
— Папа, я больше не хочу выходить за него замуж, — вмешиваюсь я.
Леонардо смотрит на меня так, словно вот-вот упадет в обморок, его лицо снова бледнеет, а рот приоткрывается.
— Это не твой выбор, Камилла, — отмахивается он. — Ты выйдешь за него замуж.
Черт.
Хорошо.
Вот и уходит моя свобода.
Я еще раз смотрю на свои руки — жест покорности, которому я научилась за эти годы, когда речь заходит о моем отце. Женщины в его глазах ничего не стоят, и хотя в некоторых случаях он может быть любящим, он также может быть и противоположностью этому. Я в основном была на этой стороне спектра, и его холодное и безжалостное поведение пугает. Моя мать была единственным утешением в жизни, когда он так себя вел, тем более что я была единственной, кто пострадал от его гнева. Только потому, что я была девочкой.
— Ты можешь идти, — говорит мой отец, пристально глядя на меня.
Я думаю об этом, когда, спотыкаясь на выходе бегу в свою комнату. Одеваясь, я делаю выбор. Я не могу выйти замуж за Леонардо, зная, что он виноват в смерти моего брата. Возможно, Ник и выстрелил, но пуля никогда не предназначалась Андреа.
Это все, что сейчас имеет значение.
Я надеваю мешковатые джинсы, укороченный топ, больше похожий на бюстгальтер, и потрепанные серые кроссовки с дырками. Я сейчас не забочусь о своей внешности, на самом деле, можно даже сказать, что это стильно.