Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
Леонардо прерывает меня, когда его губы прижимаются к моим, вызывая стон. Хотя это боль, а не удовольствие, и не та боль, которая мне нравится. Нет, это другое. Что-то не так.
Он в мгновение ока стаскивает меня с себя и отбрасывает к стене, его спина и голова подпрыгивают, когда я спотыкаюсь о кофейный столик и приземляюсь на задницу. Пистолет с грохотом падает на землю с журнального столика, и я быстро хватаю его, вставая.
— Чего ты хочешь, kozyol? — Ник спрашивает Лео
Что?
Леонардо смеется:
— Не обманывай себя. — Он бьет Ника головой, отчего тот стонет и делает шаг назад, но прежде чем я успеваю моргнуть, его кулаки опускаются на лицо Леонардо. Он бьет его три раза, от чего лицо Лео заливается кровью. Я не знаю, что происходит прямо сейчас, но я, блядь, не хочу быть частью этого. — Я вижу, как ты смотришь на нее. Так же, как ты смотрел на нее три года назад.
— Я спрошу еще раз, — спокойно, слишком спокойно говорит Николай. — Что ты делаешь в моем доме?
— На что это похоже, что я делаю?
— Ты хочешь украсть мои монеты? — Ник хрипло смеется. — Обвинить меня в смерти Андреа было недостаточно? Ты считаешь, что этого было недостаточно?
— Отпусти его, Ник, — тихо говорю я, но он не смотрит на меня и не останавливается. Даже не замечает моего существования. Я направляю на него пистолет и повторяю: — Отпусти его, Николай. — Он вздыхает, как будто я его раздражаю. — Сейчас.
Он роняет Леонардо на пол, выхватывая коробку еще до того, как та коснется земли, затем поворачивается ко мне.
— Убери его с моих глаз долой, затем одевайся и уходи. — Он с отвращением оглядывает меня с головы до ног. — Я не хочу больше никогда видеть твое лицо.
Мой желудок подпрыгивает, опускается и сжимается одновременно. Что я такого сделала ему, чтобы вызвать такую реакцию после всего, что он сказал и сделал со мной прошлой ночью?
— Ник, — шепчу я. — Подожди.
— Я сказал… Убирайся. Вон.
— Нет.
— Нет?
— Нет, — повторяю я, и он одаривает меня злобной улыбкой.
Я задеваю за живое, и это заметно, но он просто идет в спальню и захлопывает дверь, запирая ее за собой.
— Пора уходить, Лео.
Кровь повсюду: на его лице, стене, земле. Трудно даже разглядеть, как он сейчас выглядит. Возможно, у него сломан нос или что-то еще. Честно говоря, я не могу сказать.
Лео кивает и поднимается с земли, затем плюет мне в лицо.
— Пошла ты.
— Я? — Я недоверчиво смеюсь, вытирая щеку. — Посылаешь меня?
— Да. — Он кивает. — Пошла ты.
— Ты вынудил меня к этому, придурок! — Я широко развожу руками. — Посмотри на меня. Ты разрушаешь мою жизнь.
—
С этими словами он выходит, и я закрываю за ним дверь, ища свою одежду. Ее нигде нет, и я совершенно голая. Я стучу в дверь, колочу в нее до боли в руках, но он по-прежнему не открывает.
— Пожалуйста, Ник, — всхлипываю я, соскальзывая с двери на землю. — Мне просто нужны мои ключи и длинная футболка, тогда я навсегда оставлю тебя в покое.
Слышится шарканье, затем открывается дверь, но я не смотрю. Футболка падает мне на лицо, и я не снимаю ее, не желая видеть его лицо. Однако у него другие планы, потому что он сдергивает ее с моего лица, толкает меня на землю и садится верхом. Его колени упираются мне в ребра, а руки крепко обвиваются вокруг моей шеи. Хотя я не возражаю против этого; мне нравится насилие.
— Так для тебя это была игра, Камилла? — спрашивает он меня, и я отвожу взгляд, не желая говорить ему, что это было слишком реально, чтобы быть игрой. — Это ни хрена не значило для тебя? Каждый раз, когда ты кричала, прыгая на моем члене, был ненастоящим?
Я по-прежнему не смотрю на него. Вместо этого я просто закрываю глаза.
— Открой свои прелестные глазки, Милла, — рычит Ник. — Или я засуну свой член так глубоко тебе в глотку, что ты все еще будешь им давиться после смерти.
— Ты тоже ведешь себя так, будто я тоже не была какой-то игрой, — огрызаюсь я, и его лицо меняется, слегка бледнея. — Тебе было наплевать на меня все это время. Просто хвастался своим призом: мной. Ты хотел доказать, что можешь украсть меня у Лео, а потом собирался бросить, так какого хрена ты этого не сделал?
— Потому что, хочешь верь, хочешь нет, Камилла, но ты въелась в меня до мозга костей. Ты так глубоко внутри меня, что я не могу вытащить тебя, не удалив вместе с тобой жизненно важный орган.
Я ошеломленно молчу.
— Ты сказал, что я твоя. — Моя нижняя губа дрожит. — За исключением того, что ты просто лгун.
— И ты тоже, принцесса. — Он усмехается. — Не разыгрывай жертву.
— Ты мне небезразличен, Николай, — тихо признаюсь я. — Даже если я тебя ненавижу.
Он ошеломлен и отшатывается от меня, как от пощечины.
— Ты меня ненавидишь? Потому что это не так звучало прошлой ночью, когда твоя киска сжималась вокруг моего члена, доя меня изо всех сил. — Он замолкает, на его лице появляется боль. — Скажи мне, почему ты позволила ему поцеловать себя после того, как прошлой ночью я касался твоих губ своими?
Я не отвечаю на это, вместо этого я спрашиваю его:
— Почему ты убил моего брата?
Николай быстро слезает с меня, падает в сторону и ложится на землю. Он смотрит в потолок, явно застигнутый врасплох.