Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
— Ложись, Ник. — вздыхаю я. — Тебе нужно выспаться.
Удивительно, но он заползает в постель, но как только он это делает, то тянет меня за руку и увлекает за собой, пока мы не оказываемся лицом друг к другу на его подушке. Его лицо отбрасывает тень, поскольку включена только прикроватная лампа. Но все же недостаточно темно, чтобы я не заметила, как он распадается на миллион кусочков прямо у меня на глазах. Не думаю, что я готова к этому разговору.
— Скажи мне, Камилла. — Он повторяет.
— Я лучше умею сосать
— К черту все это, нам нужно поговорить об этом. Мне нужно поговорить об этом.
— Что ты хочешь знать, Ник? Что его подбросили к моему крыльцу? Что я нашла его в луже крови, лежащим на боку? — Я делаю глубокий вдох.
— О Боже! — восклицает он, начиная всхлипывать.
— Что у него в спине была дыра больше, чем оба моих кулака? Что я сделала ему искусственное дыхание?
— Теперь ты можешь остановиться.
Нет.
Он хотел этого.
— Что он умолял меня помочь ему, когда делал свой последний вздох?
— Прекрати, Камилла. — Его голос срывается на моем имени.
— Что он сказал мне, что любит меня, а я не ответила ему тем же перед его смертью?
Его рыдания громкие и прерывистые, и его тело сотрясает кровать так сильно, что я боюсь, как будто у него припадок. Однако я прихожу в себя, задыхаясь от собственной жестокости. Может быть, я зашла слишком далеко, может быть, я еще больше мучаю его. Он этого не делал. Он ни в чем не виноват.
Лео виновен.
Я не могу поверить, что только что так с ним разговаривала, и теперь чувство вины будет съедать его заживо еще сильнее. Если лицо Андреа преследует его, наверняка от этой информации станет намного хуже.
— Прости меня, — шепчу я, слезы текут по моему лицу. — Боже, прости меня! Это не твоя вина, Ник. Но, черт возьми, я не хочу говорить о нем. Он был моим любимым человеком, и я хочу вернуть его больше всего на свете. Никто никогда не поймет, как сильно меня сломила его смерть.
— Я понимаю, — тихо говорит он мне, его голос мягкий и неуверенный. — Я понимаю, потому что… ну… Я понимаю.
— Что ты имеешь в виду? — Мои брови хмурятся в замешательстве, и теперь я хочу знать, что он имеет в виду. Я не дам ему проспаться, пока не узнаю. — Расскажи мне свой секрет. Я поделилась с тобой своим.
— Я ненавижу его, — начинает он, прерывисто дыша. — Я ненавижу своего отца.
— Ты уже говорил это раньше, — настаиваю я. — Но почему?
— Он забрал ее у меня.
— Кого?
— Мою маму. — Внезапно он становится таким маленьким на кровати, когда я смотрю в его бурные серые глаза. От слез они кажутся еще темнее, почти черными. Если бы вы не знали цвета, игра света заставила
Я задыхаюсь, не зная, что ответить. Но он не ждет, он просто продолжает говорить.
— Знаешь, она была лучшей. — Он грустно улыбается. — Раньше она все время пела мне, это было ее любимое занятие. Не колыбельные. Она была русской и не знала английских колыбельных. Но она так часто пела «Анастасию» по-русски, что это стало моей любимой песней.
Это заставляет меня слегка улыбнуться, но я останавливаю себя, когда понимаю, что он не улыбается. Я думала, это было счастливое воспоминание, но оно только ожесточает его.
— Однако она его не любила. Ее вынудили выйти за него замуж, и она стала бунтаркой. У моей матери был сильный характер, и она не любила, когда ей указывали, что делать. Однажды она изменила моему отцу, и ее застукали с одним из его мужчин.
О, нет.
— Черт, — шепчу, потому что именно это я себе представляю, когда думаю о том, что буду прикована к Лео до конца своей жалкой жизни.
— Мне было десять, когда он убил ее. — Боже мой. Неудивительно, что он никому не доверяет. Неудивительно, что он такой… жесткий и холодный. Почему он не доверял мне настолько, чтобы сказать мне это тогда? Я думала, мы рассказали друг другу все. — И с тех пор я чертовски ненавижу его. Он забрал ее у меня. Так что да, Камилла. Я знаю, каково это — потерять кого-то. Своего самого любимого человека во всем мире.
Теперь слезы текут по моему лицу, отражая его.
— Мне так жаль.
— Не жалей меня, Камилла.
— Я не жалею.… Я знаю, как это больно. — Я говорю ему честно. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это так же, как и мне.
Ник одаривает меня грустной улыбкой, которая успокаивает струны моего сердца. Я придвигаюсь к нему ближе, пока наши носы не соприкасаются, наши слезы смешиваются друг с другом.
— Ty krasivaya.
Я вздрагиваю.
— Ты красивая. — Говорит он сейчас.
— Я думала…
— Я не мог сказать тебе, что это значило, solnyshko. — Он улыбается мне в губы, и я улыбаюсь в ответ. — Я не был готов к тому, что ты подумаешь, будто я питаю к тебе слабость.
— Но теперь ты боишься?
— Разве это не очевидно, Камилла? — Я смотрю ему в глаза и вижу веснушку вблизи. — Я попросил тебя выйти за меня замуж.
— Для удобства?
— Для тебя. — Он целомудренно целует меня. — Потому что я хочу тебя.
— Да?
— Ты когда-нибудь хотела чего-то так сильно, что готова была отказаться от всего ради этого? — Мои глаза расширяются, когда он повторяет мой вопрос. — Ты — то, ради чего я бы все отдал.
— Ник…
— Ты выйдешь за меня замуж?