Запятнанные
Шрифт:
— Хорошая идея для ограды, — сказала я наконец.
— Хм-м?
— В противном случае, соседи с удовольствием наблюдали бы, как ты подстригаешь газоны в трусах.
Он фыркнул.
— Правда. Но этот забор недостаточно высок, чтобы держать подальше сбежавших невест.
Я с шипением втянула воздух сквозь зубы.
— Экземпляры довольно навязчивые, как занозы в заднице. Их ничто не сможет остановить.
Он указал полупустой бутылкой на аккуратную линию живой изгороди.
— Папа держал их вот так, в чистоте и порядке. Потом мама сажала
— Да?
— Я почти уверен — она делала это, чтобы сводить его с ума.— Тень улыбки скользнула по его лицу. — Каждый год она меняла цвет. Одним летом — все цветы белые, следующим все жёлтые, и так далее. Хочешь услышать ещё одну историю о неловкости в моей жизни?
— Чёрт возьми, да.
— Однажды я случайно разбил лампу. Я бросал мяч внутри дома, совершенно против правил, — сказал он. — Во всяком случае, я обвинил в этом собаку. Этот тявкающий комок пуха Нелл умоляла родителей подарить ей на Рождество, и придумала глупую кличку — Снежок.
— Что случилось? — Спросила я.
— Ну, мама понимала, что я вру насчёт лампы, но не могла этого доказать.
— А как же твой отец?
Вон рассмеялся.
— Он тоже ненавидел собаку и дал мне презумпцию невиновности.
— Бедный Снежок.
— Угу. После этого ему пришлось больше времени проводить на улице. Нелл не разговаривала со мной неделями, и мама определенно не была в восторге.
— Держу пари. Ты, должно быть, был маленьким паршивцем, — пошутила я.
— Подожди, я ещё не закончил. — Он повернулся ко мне и на этот раз улыбался искренне. — Так вот, в честь своего восьмого дня рождения я собирался организовать драку с водяными пистолетами на заднем дворе. Планировал это несколько месяцев. Мы с Эриком неделями строили гигантские форты из картонных коробок. Праздник должен был получиться отличным. Абсолютно никаких девочек.
— И потом?
— Мама в тот год посадила все цветы розового цвета. И не только светло-розовые. О нет. Повсюду красовались большие ярко-розовые цветы. Они свисали из корзин и наполняли горшки. Она впала с ними в бешенство, гораздо большее, чем обычно. — Он сделал паузу и выпил. — Было невозможно войти в сад и не ослепнуть от всего этого. Казалось, взорвалась стая фламинго.
— О, нет! — воскликнула я драматично. Слава богу, мои уроки драмы в выпускном классе наконец-то оказались полезными.
— Твоя бедная расцветающая мужественность и уличная репутация находились в опасности.
— Понимаешь? Было так унизительно! — Вон вытянул ноги, полулежа на локтях. — Эрик хотел выкопать их прямо перед вечеринкой и попытаться свалить вину на Снежка. Но я сразу понял, что это не может сработать дважды.
— Мудрое решение.
Вон кивнул.
— Твоя мама вероятно была потрясающей, — сказала я с немалым удивлением.
— Да. Она была такая.
Поскольку я не могла поделиться своими весёлыми историями о родителях, разговор снова прервался. Однако, на этот раз не возникла неловкость. Мы болтали и смотрели на звёздное небо в летнюю ночь как два друга, не более. Всё было хорошо.
— Я тебя знаю, — тихо сказал он. — Ты ошибаешься.
Мой взгляд метнулся от звёзд к нему. Его красоте не стоило завидовать звёздам. Глаза Вона так блестели, что делали лунный свет совершенно бесполезным. Только у меня всё равно не получалось прочесть по выражению на его лице о чём он думает. Мне нужно было больше света, чтобы разгадать и понять, к чему всё идёт.
— С тех пор как мы встретились, ты только и делаешь, что показываешь мне, кто ты.
В этом-то и заключалась проблема.
— Я не уверена, что справедливо судить меня по последним событиям. Последние несколько дней, возможно, были одними из самых странных и травмирующих в моей жизни.
— Лидия, ты вломилась в мой дом, ударила лживого засранца по носу, осталась со мной, когда я не хотел оставаться один, помогла моей сестре, простила меня, когда я вёл себя как придурок, ухаживала за мной и убрала в доме после драки и подтолкнула меня на грубый секс с тобой
— … ага.
— Ага, — повторил он. — Ты мне нравишься. Но более того, я доверяю тебе.
— Ничего себе. Ты понял из всего того, что случилось?
— Да.
Я приподняла брови и отвела взгляд. Это было слишком. Больше, чем мне нужно, или меньше, чем хотела, я не могла решить. Нерешительность сердца — самая большая сука. Мы допускаем, что влечение к человеку явно продиктовано сердцем, как и любовь. Безумие, очевидно, исходит из головы и вагины.
В то время как здравомыслящая часть моего разума говорила что-то вроде «это только временно» и «успокойся», сумасшедшая часть кричала «о, смотри – Вон, он такой красивый и блестящий, и потом заставляет тебя чувствовать себя хорошо» и «трахни его, чёрт возьми». И эта часть была намного, намного громче. Сумасшедшая была немного шлюхой, благослови её Бог.
Во всяком случае, моё тело воевало. Только мороженое с шоколадной крошкой могло бы мне помочь. Я тяжело вздохнула.
— Почему такой вздох? — спросил Вон.
— Хочу мороженое.
— Так. У нас его нет, — воцарилось молчание. — Кажется, в холодильнике есть шоколадный торт Нелл. Подойдет вместо него?
— Полагаю. — Боже, жизнь такая тяжёлая. Я сделала глоток пива, решительно отбросив все свои глубокие и безумные мысли в сторону. Хватит уже. — Теперь, когда ты закончил с садом, чувствуешь себя лучше?
Теперь, в свою очередь, тяжело вздохнул Вон.
— Честно говоря, не знаю. Вернуться сюда... Андре был прав. Это меня бесит.
Я молчала, позволяя ему довести дело до конца.
— Я продолжаю ожидать, что в любой момент из гаража выйдет папа. Или как мама что-то крикнет мне из кухни. — Бутылка пива сверкнула на свету, когда он поднес её к губам и выпил глоток.
— Вдали отсюда, я мог просто забывать про их отсутствие. Притвориться, что они не умерли в автокатастрофе, а похороны были просто дерьмовым сном.