Зарево над Волгой
Шрифт:
— Генерал армии Жуков! — воскликнул Андрей. — В «Правде» на первой полосе я видел его фото, а вот увидеть его наяву не довелось. А ты, случаем, не знаком с ним?
— На Халхин-Голе я сражался с япошками, а командовал нами Жуков.
— И как он?
— Как есть герой… Генерал армии, еще один шаг — и станет маршалом. Соображаешь, Андрюха?
— Понятное дело, высока фигура, и добраться к ней не каждому дано. Тебе повезло.
Поезд снова остановился и стоял на этот раз долго.
— Пойду узнаю, в чем дело, — сказал проводник и ушел.
Вернулся
— Значит, едешь ты издалека? — спросил он.
— Из Хабаровска, — улыбнулся Иван Лукич. Но улыбка вмиг истаяла, словно ее и не было. — А сам я родом из Сталинграда. Там мама живет.
— Земляк! — воскликнул Андрей. Как показалось Бурлаку, он даже посветлел лицом. — Где мать-то живет?
— На Заречной, а ехать к ней надо мимо Мамаева кургана, — пояснил Иван Лукич.
— А я живу в Светлом Яре. — Андрей тяжело вздохнул. — Плохо сейчас в городе.
— Отчего вдруг? — не понял Бурлак.
— Ты что, земляк, с луны свалился? — упрекнул его Андрей. — Война огненным валом катится по нашей земле. Немецкие танки рвутся к Сталинграду. Поезд, которым мы едем из Перми, уже отменили, больше он туда не пойдет. Все, что есть в городе, военные взяли под охрану. Красная армия, к сожалению, отступает. Немцы захватили Харьков, теперь вот их войска двигаются на юг. А мы у них на пути, как кость в горле, Сталинград им позарез нужен. А вдруг гитлеровцы возьмут город, что тогда? Я даже боюсь подумать об этом.
Бурлак покосился на Андрея. Если бы тот в это время посмотрел ему в лицо, то увидел бы, как у него загорелись глаза, он весь напружинился, словно готовился к прыжку.
— Думаешь, фрицы возьмут Сталинград? — спросил он, сдерживая вдруг охватившее его волнение.
— Похоже, все идет к этому, — грустно качнул головой Андрей. — У них столько танков, сколько волосинок в моей бороде. Да и «юнкерсов» целые стаи, они все чаще и чаще бомбят город.
— Кем был твой брат Сергей? Командиром танка?
— Механик-водитель, — пояснил Андрей и глухо добавил: — Сгорел в танке. И зачем он пошел в танкисты?! — выругался он. — Танк — это же вроде стального гроба! — Он в упор взглянул на капитана. — А ты кто по профессии?
— Танкист. Раньше служил в Хабаровске, был командиром танкового батальона, теперь меня перевели на Сталинградский фронт. Вот и получается, что буду защищать не только свою Родину, но и свою семью.
— А что, разве есть такой фронт? — удивился Андрей. — Я что-то не слышал.
— Недавно создали: надо же Сталинград защищать! — После паузы Иван Лукич спросил: — А почему сам не в армии?
— Ты разве не заметил? — усмехнулся Андрей, почесав затылок. — Я малость хромаю на правую ногу. Понимаешь, какая неприятная история со мной приключилась. Служил свою действительную я на флоте, плавал на спасателе водолазом. Как-то работали мы у причала на Балтике, варили на глубине железные балки, и одна из них, обрушившись на меня, придавила ногу к камням.
5
Поезд дал пронзительный гудок, тронулся, и люди в вагонах оживились.
— Кажется, поехали, Ванек! — повеселевшим голосом произнес проводник. — Сталинград тут недалеко, так что скоро будем на месте. Отдохну пару дней и снова в рейс, а вот куда меня пошлет начальство, еще не знаю. Может, в Пермь товарняк сопровождать, может, в Куйбышев. Да мне все равно, только бы дома не сидеть без дела. У Сергея остались жена и дочь Оксана. Она уже взрослая, и все же мне приходится ей помогать. Вот и сейчас купил ей в Перми свадебное платье…
— Она что, замуж выходит? — прервал его Бурлак.
— Пока нет, но когда-то будет выходить, а тут в сундуке готовый свадебный наряд. — Андрей заулыбался. — Все заработанные за рейс деньги отдал за это платье. Что делать! Ведь дочь родного брата. Как считаешь, прав я?
— Очень даже прав. Будь я на твоем месте, тоже так поступил бы. — Иван Лукич о чем-то подумал, потом взглянул на проводника: — Оксана что, живет у тебя?
— Да нет, у них на левом берегу Волги свой дом. Но у меня бывает часто. Она знает, что сегодня я возвращаюсь из рейса, и наверняка придет. Если еще не убежала…
— Куда? — не понял Бурлак.
— На фронт, куда же еще! — насмешливо произнес Андрей. — Не все мужики переносят этот самый фронт, а куда ей, девчонке? Увидит кровь людскую — и слезы ручьем хлынут из глаз… Нет, на фронт ей никак нельзя, слабая она характером, — подытожил он. — Да, жаль мне братана, мог бы еще пожить да вот не судьба…
— А что поделаешь, надо же нам Родину оборонять от лютого врага, — промолвил Иван Лукич.
— Я разве против? — заметно обиделся Андрей. — Но чтобы успешно бить врага, нужно иметь оружие и боевую технику. На минувшей неделе в моем вагоне ехал капитан, тоже воевал под Москвой. Рассказывал, как шли в бой на немецкие танки бойцы с винтовками, в одном бою весь батальон полег. А кто в этом виноват? Не я, Иван Лукич, и не ты, а наши вожди. Небось тоже до войны напевал: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим»? «Вершка» — усмехнулся проводник, — а фашисты уже дошли до Сталинграда и Ростова-на-Дону…
Помолчали, потом Бурлак сказал:
— А я никак не могу свыкнуться с мыслью, что потерял своего отца. Какая-то тяжесть на душе лежит.
— Сочувствую тебе, Иван, потеря большая, — проговорил Андрей и философски добавил: — Семья без отца, что дерево без корней. Да, а чего ты пошел в танкисты?
— Нравится мне эта профессия, — открыл свой «секрет» Иван Лукич. — Когда проходил действительную службу, был в роте запевалой. Песня про танкистов моя любимая. Помнишь? «Броня крепка, и танки наши быстры, и наши люди мужества полны…»