Зарисованное лето
Шрифт:
Он слабо улыбнулся и опустил подбородок на колени.
– Она тогда очень плакала, – я сразу понял, что он говорит о периоде после переезда в Москву. – Ты не представляешь как. Она как будто умирала. Не знаю, сколько она переживала это и пережила ли до конца. Вышла замуж в прошлом году, сейчас ждет ребенка. Муж у нее хороший, на руках ее носит. Она книги с итальянского переводит – ей это нравится, нужды в деньгах у нее и без того бы не было. И все равно мне кажется, что до конца она своего Сережу не пережила.
Я понимал, что отвечать сейчас какую-то банальность было бы не к месту. Сашка явно был настроен не на это. Но что-то ответить было надо:
– Не
– Я никогда ее не понимал, – снова удивил Сашка сосредоточенностью на одной теме. – Я бы на ее месте вернулся. Хоть как, наплевав на мнение родителей, на институт. Просто взял бы и вернулся. А иначе, зачем вообще жить, если для жизни приходится ломать себя?
Я возмутился:
– Им было по семнадцать! Какая жизнь? Какая любовь до гроба? О, они бы под гормонами поженились, факт. И знаешь, где твоя Таня сейчас была? В лучшем случае работала бы кассиршей на нашем заводе! Или носила бы уже третьего ребенка, вместо того, чтобы переводить… с итальянского.
– Может быть, – он согласился задумчиво. – Но я все равно бы вернулся.
Зарисовка «О семье»
Я прекрасно понимаю, что семьи бывают разными, и описывать какой-то усредненный вариант дело неблагодарное. Но мне хочется выявить хоть какие-то закономерности. Я сейчас не о любви или страсти, а о прочных отношениях, когда мужчина и женщина живут друг с другом уже много лет, прошли вместе через трудности, вырастили детей, возможно, пережили измены и предательства. Какие у них отношения? Моя мать уже по звуку шагов знает, в каком настроении отец. Она не любит ссориться, но когда он перегибает палку – спуску не дает. Они даже ругаются, похоже, по привычке. Ритуально. Вот он снова выпил, она молча демонстрирует свое недовольство, он, более холеричный по натуре, не выдерживает первым и начинает выяснять причины ее кислого вида. Они даже фразами обмениваются одними и теми же. Из года в год. Или, предположим, другая семья, где ссоры не так типичны. Допустим, муж приходит с работы, жена встречает его ужином и спрашивает о прошедшем дне, а потом он задает ей свои вопросы. Уютные разговоры. Одними и теми же фразами. Из года в год. Ритуальные диалоги. И по устойчивости правил эти семьи ничем не отличаются от первых. Как бесконечный день сурка. Это уже давно не любовь между мужчиной и женщиной, это закостенелая модель – кто что должен делать или говорить. Стоит ли она того, чтобы ее поддерживать ежедневным усилием воли?
В субботу меня все же вытащили на речку, где собралась вся компания – парни, девчонки и море спиртного. Я отчего-то был рад, что Маша не пришла. Созваниваться специально у нас вообще в привычке не водилось.
Я уже искупался и грелся на солнышке, распластавшись на песке, пока Сашка с парой девчонок гоняли в магазин за вином, внезапно возжеланным нашими прекрасными дамами. Я не стал концентрировать внимание на том, что эти же прекрасные дамы с этим же энтузиазмом готовы поглощать и водочку.
Кирилл с Андреем катали по песку футбольный мяч, а я лениво наблюдал за ними, сам не имея никаких сил для активного отдыха. Когда вернулись наши магазинные засланцы, атмосфера едва уловимо изменилась.
Саша,
– С Кириллом что-то не так, – озвучил я выводы своих наблюдений.
– Что с ним не так? – без особого интереса спросил Сашка.
– Не знаю точно. Дерганый какой-то, – это и в самом деле было заметно: тот стал говорить громче, как-то неестественно смеяться, зло подкалывать друзей. Но вслух я добавил только: – Сам не понимаю, но что-то не так.
– Знаю, – просто ответил сосед.
Я удивился тому, насколько равнодушно и однозначно это прозвучало:
– Что ты знаешь?
– Сам смотри. Внимательно. Все довольно очевидно, на мой взгляд.
Тут нас потащили снова в воду, потом опять выпивка и глупые шутки. Я даже пару раз пнул мяч. Вечерело, парни разводили костер, все уже обсохли и оделись. Но веселье только начиналось. Девчонки нанизывали шашлыки на шампуры, а я время от времени поглядывал на Кирилла. Если охарактеризовать изменение его поведения одним словом, то у меня получалось «распетушился». Точно. Как будто подросток влюбился и пытается произвести впечатление, привлечь к себе внимание. Но чье? Я осмотрел всю компанию, которая хаотично мелькала вокруг, то приближая, то удаляя отдельные свои частицы. А в центре системы Кирилл, который меняется по мере приближения-удаления только одной частицы.
– Ты будешь дико ржать, – я дождался, когда девчонки отлепятся от Сашки и переключатся на какую-нибудь другую жертву. – Но у меня сложился тупой и единственный вывод.
– Ржать не буду, – заверил Сашка. Он уже был порядком под хмельком и только сейчас натягивал футболку. Девчонок этот факт огорчал донельзя, но становилось уже прохладно.
– Кирилл выпендривается перед тобой!
– Ага, – абсолютно серьезно и даже не задумываясь. – А почему он это делает?
У меня, наверное, лицо вытянулось. Конечно, ответа я не знал.
– Никит, а почему он это делает? – да, эта привычка уже не просто злит. Бесит.
Я продолжал молчать, потому что даже в уме эти слова не складывались в одно предложение.
– Ну же, сосед! – он со смехом хлопнул меня по плечу. – Ты умнее их всех, вместе взятых. Не разочаровывай меня!
Я выдавил:
– Ты. Ему. Нравишься?
– Я ему нравлюсь, – совершенно спокойно повторил он и отправился поближе к костру и шумной компании, которая стекалась в одном направлении.
Нет, мой мир не рухнул. Просто в голове никак не укладывалась эта мысль, потому что противоречила всему, что я знал о Кирилле и нашем сообществе старых друзей. Эти рассуждения я и озвучил Сашке, когда мы под утро возвращались домой. Но он ответил:
– Не утрируй до такой степени. И никогда не говори с ним об этом. В противном случае наживешь себе злейшего врага. Он не готов признаться ни тебе, ни мне, ни даже себе. Да он сейчас понимает в происходящем с ним меньше, чем мы с тобой, видя это со стороны.
– Мы с тобой точно один и тот же смысл вкладываем в слово «нравиться»? – я не мог до конца уловить, что он пытается объяснить.
Сашка усмехнулся и пожал плечами:
– Думаю, да.
– Ты нравишься ему… я не знаю, может, как человек? Ты интересный, необычный, вы были друзьями в детстве, и поэтому желание произвести на тебя впечатление настолько его захватило?
– Ты так думаешь или хочешь, чтобы так было?
Я себя никогда до сих пор не считал тем, кто упрощает понимание, чтобы было легче его принять.