Зарубежный детектив 1979
Шрифт:
— А что еще ты смог разузнать? — спросил Фико Таблада, выпуская дым через нос.
— Какого черта, Фико? Убили Роберто — вот что сейчас главное.
Таблада снова вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Роберто Сан Хилем: «Ортис хочет меня видеть». «Он в Нью-Йорке?»
«Нет, мне позвонил некий... Рамон Сьерра. Ты его знаешь?» «Никогда о нем не слышал».
Сан Хиль обещал позвонить ему после семи вечера. В десять Фико охватила тревога, и он позвонил Хосеито Менокалю и попросил его съездить на Парк-авеню. В двенадцать ночи Хосеито перезвонил и сказал, что квартира Сан Хиля не отвечает.
Рано утром на следующий день Хосеито снова вернулся на Парк-авеню и нашел там
Он бросился к Фико Табладе. Но где же Соня, жена Сан Хиля?
— Думаю, что толстяк Ортис должен кое-что объяснить нам, — пробормотал Фико. — Который час?
— Девять тридцать.
— В двенадцать я буду ждать тебя в аэропорту. Если придешь раньше, возьми два билета на Лос-Анджелес.
Без пяти двенадцать. Стюарт Дьюк сидел в кабинете, молча покусывая кончик сигары. Он размышлял о том, что сказать Майку Норману. Видимо, случилось серьезное, потому что Майк
рано утром позвонил его секретарше и срочно попросил встречу на двенадцать дня.
Он откинулся назад на вертящемся стуле с высокой спинкой и положил палец на красную кнопку вызова, но не нажал ее.
С того самого мгновения, когда утром секретарша сказала, что Майк Норман прибудет ровно в полдень для какого-то сверхсрочного сообщения, Дьюка охватило чувство легкой тревоги. Он так и не сумел справиться с ним. Отчего такое нервное напряжение? Раньше он даже не вспомнил бы о встрече до того самого момента, пока не нажмет кнопку и не попросит секретаршу пропустить посетителя в кабинет. Но это в прошлом. Сегодня же все утро в голове теснились какие-то смутные мысли. Да, уверенность в себе и закалка остались позади. И вовсе не потому, что он, Стюарт Дьюк, вдруг мгновенно состарился (хотя он действительно постарел). Просто слишком быстро изменился мир и оставил его в хвосте.
Наконец он решился.
Крепко прикусил зубами сигару и нажал кнопку. Минуту спустя, побледневший, но как всегда подтянутый и самоуверенный, Норман вошел в кабинет.
Они летели над белым ковром облаков. Самолет забрался более чем на пятикилометровую высоту, внизу проплывали горы. Сейчас 12.40 дня, в 14.00 они прибудут в Майами.
Рикардо машинально листал купленный в аэропорту номер «Таймса», но его взгляд скользил, не задерживаясь, до строчкам. Мысли блуждали далеко.
Правда ли то, что эти два типа, допрашивавшие и убившие Сан Хиля, действительно из ЦРУ? Может быть, они просто наемные убийцы из какой-нибудь нью-йоркской банды, которую Сан Хиль, возможно, предал? Но если они действительно из ЦРУ, стало быть, действия Сан Хиля не согласованы с управлением? Рикардо знал, что ЦРУ, тесно связанное с Торресом и его планами, развязавшее психологическую войну против Кубы, старается объединить под единым командованием все вооруженные группы или, во всяком случае, контролировать их действия. Может быть, акция Сан Хиля нарушила какой-то важный стратегический план? А может быть, на его примере решили проучить других, чтобы впредь было неповадно? Пока ясно одно: в своем рассказе Сан Хиль ни словом не упомянул об управлении. Похожу, операция с яхтой, которая должна выйти из никарагуанского корта, финансированная Международной телеграфно-телефонной компанией, как об этом поведал Сан Хиль, была задумана и готовилась именно им и его людьми на свой страх и риск. Разумеется, косвенно ЦРУ и здесь тоже замешано; сам Сан Хиль в 1966 году прошел курс учебы в школе управления, специализируясь на взрывах зданий, но, как показывают факты, мышь сейчас побежала впереди кошки.
Сегодня пятница. Необходимо дождаться субботы и передать в Гавану шифровку о готовящемся в воскресенье на рассвете нападении на порт Сьенфуэгос. У Гаваны останется всего десять часов, чтобы подготовить врагу достойную встречу. Впрочем, десяти часов Вальтеру хватит.
Десять часов.
Норман молча ждал, когда заговорит Стюарт Дьюк.
На едином дыхании, не вдаваясь в подробности, он рассказал Дьюку о случившемся. Его (Нормана) люди производили обыск в квартире кубинца на Парк-авеню. Они хотели раздобыть улики. Действовали согласно данным, полученным из центрального досье, и сообщению Гарри Терца (при этом имени Стюарт потупил глаза); то есть они работали, учитывая распорядок дня Сан Хиля. Но в этот день он непонятно почему вернулся домой на два часа раньше обычного и застал агентов врасплох. Вероятно, он подумал, что это воры, открыл огонь и застрелил одного из них. Второй выстрелил, защищаясь, и, в свою очередь, убил Сан Хиля. Вот и все. Просто не очень точно рассчитали.
Майк Норман не только солгал насчет случившегося в квартире Сап Хиля. Он умолчал и о женщине и, уж конечно, о кубинце Рикардо Вилье, унесшем магнитофонную ленту с рассказом; а кубинец этот еще и прямой свидетель происшедшего. Майк не хотел раскрывать своих карт.
Дьюк задумчиво пожевал сигару.
— Очень плохая работа, — наконец вымолвил он.
— Действительно, сэр. Плохая работа. Случайность...
Норман великолепно разыгрывал роль старательного работника, впервые совершившего ошибку; он даже сумел вызвать на своих бледных щеках что-то вроде легкой розовой окраски.
Но Дьюк не собирался так легко проглотить столь огромную пилюлю.
— Полагаете, что вы избрали правильный путь получения нужной нам информации? — спросил Дьюк.
— Обыскать квартиру, сэр? Вы это имеете в виду? —- Да, это.
— Мне действительно, сэр, этот путь показался наилучшим, хотя в резерве я держал и другой.
— Например?
— Пропустить Сан Хиля через «усиленный допрос», сэр.
Дьюк прекрасно знал, что означал «усиленный допрос». Сыворотка правды, электронный гипноз, даже пытки. Первыми двумя в золотую пору Дьюка не пользовались, третье средство было в ходу и тогда.
— С этого и нужно было начинать, — пробурчал Дьюк.
— Мне показалось более благоразумным начать, сэр, так сказать, снизу, а потом уже идти дальше. Ступенька за ступенькой.
— Вы представляете себе, сколько всего теперь за этим потянется?
— Прекрасно представляю, сэр. Но я уже все обдумал.
— И?
— С позволения сказать, сэр, я думаю, не стоит вдаваться в детальные разъяснения. Давайте представим всю эту историю как дело рук самих кубинцев, грызущихся между собой. Но кубинцы пускай подозревают (мы, естественно, подтверждать этого не будем), что здесь замешано управление. И тогда никто не осмелится впредь выходить за пределы предписанных норм поведения.
— А как быть с вашим агентом?
— Здесь трудностей не представится. Я говорил с Дуаном — нашим человеком из городской полиции. Они готовы похоронить это дело. Он дал мне все гарантии.
— И какая же картина вырисовывается?
— Сан Хиля убили кубинцы из соперничающей с ним группы, сэр. Мы же оставляем вопрос открытым, пусть подозревают нас.
Дыок зажег сигару. Медленно выдохнул дым.
— Есть тут одна загвоздка, Норман, — сказал он. — Совсем маленькая, прямо-таки незначительная. Да только я вот спрашиваю себя, что я скажу Каплану?