Зарубежный детектив (1989)

Чейз Джеймс Хедли

Я сказал, что это меня вполне устраивает. Карло ухмыльнулся:

– Ну и лады. Ради друга я готов на все. Играй со мной, и я буду играть с тобой. Иди себе и веселись. А мы с толстяком немного посидим.

Сарти так вытаращил глаза, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Он замахал мне толстыми, грязными руками.

– Не оставляйте меня, синьор, – взмолился он голосом, от которого у меня мурашки побежали по спине. – Не оставляйте меня с ним одного.

Жалости к нему я не испытывал.

– Пока, – бросил я Карло. – До встречи.

Спускаясь по

лестнице, я услышал звук, похожий на писк перепуганного кролика.

Глава 11

И только уже в машине, по дороге домой, до меня дошло, что я так и не узнал фамилии клиента Сарти, который подрядил его следить за Хелен. Я хотел было вернуться на квартиру к Сарти и заставить Карло вытрясти из него эти сведения, но, при зрелом размышлении, решил этого не делать – зачем давать Карло лишнюю информацию?

Проезжая мимо конторы сыскного агентства, я решил рискнуть и попытаться самостоятельно раздобыть эту информацию. По крайней мере в такое время – воскресенье, три часа пополудни – это было довольно безопасно.

Я остановил машину на боковой улочке, вытащил из багажника монтировку и отвертку и, спрятав их в кармане плаща, быстро направился к зданию, где размещалась контора. Парадная дверь оказалась запертой. Тогда я обошел здание и увидел, что дверь привратника открыта. В тамбуре, заставленном урнами для мусора и бутылками из-под молока, я прислушался и, ничего не услышав, тихонько направился по лестнице на второй этаж.

Сыскное агентство располагалось в конце коридора и занимало шесть комнат, света за матовыми стеклами дверей нигде не было. С дико стучащим сердцем я вытащил монтировку, вставил ее между одной дверью и дверным косяком и слегка надавил. Замок сломался без особого шума, и дверь открылась. Я вошел в пустой кабинет, закрыл за собой дверь и огляделся.

Кабинет принадлежал одному из руководящих работников. Через сообщающуюся дверь я прошел в следующий кабинет. И только в четвертом я нашел то, что искал. У стены стояли в ряд шкафы для хранения документов. Я выбрал ящик, помеченный буквой «Ч», и с помощью отвертки и монтировки сломал замок.

Минут десять я просматривал одну за другой лежавшие в ящике папки, но папки с фамилией Хелен в нем не нашел. Озадаченный, я сделал шаг назад. В выдвижных ящиках было столько папок, что просмотреть их все было бы просто невозможно. И тут мне пришло в голову, что Сарти, вероятно, держит папку Хелен отдельно от остальных. Я прошел в пятую комнату.

Там оказалось три стола, один из них был стол Сарти: я понял это по запискам в ящике для входящей корреспонденции, адресованным ему. Усевшись за стол, я принялся просматривать содержимое ящиков. Третий справа оказался запертым. Я быстро разделался с ним с помощью монтировки, и меня сразу же окатила волна облегчения. Единственной вещью в ящике оказалась та папка, которую я искал. Я выложил ее на стол и открыл. С минуту я разглядывал ее, затем оттолкнул стул, достал сигарету и закурил. Теперь я знал, кто нанял Сарти следить за Хелен, но я был совершенно сбит с толку.

Документ Сарти начинался так:

«В соответствии с указаниями синьоры Джун Чалмерс я сегодня договорился с Финетти и Молинари, что они будут вести круглосуточное наблюдение за синьориной Хелен Чалмерс…»

Джун Чалмерс!

Вот, значит, кто стоит за всем этим! Я пролистал донесения, пока не добрался до одного, на котором стояла моя фамилия. Моему общению с Хелен было уделено десять страниц. В верхней части первой страницы стояло: «Копия донесения отправлена синьоре Чалмерс, гостиница „Ритц“, Париж, 24 августа».

В донесении содержались все подробности плана Хелен снять виллу в Сорренто, о ее предложении мне жить там с ней под видом господина и госпожи Дуглас Шеррард, о том, что она прибудет в Сорренто 28-го, а я присоединюсь к ней 29-го.

Я откинулся на спинку стула. Сарти, чтобы узнать все эти подробности, наверняка установил в квартире Хелен микрофон. Очевидно было и то, что Джун Чалмерс, когда мы впервые встретились с ней в неапольском аэропорту, уже знала, что я ездил в Сорренто, намереваясь стать возлюбленным Хелен. В таком случае, почему же она ничего не сообщила Чалмерсу?

Я поспешно сложил бумаги и сунул в карман. Особенно задерживаться там я не мог. Швейцар в любую минуту мог начать обход здания и застать меня на месте преступления. Спрятав инструменты в карман и осторожно глянув вдоль длинного коридора, я быстро спустился по лестнице и вышел на улицу.

Вернувшись домой, я сбросил плащ, сел и еще раз просмотрел досье. Оно оказалось гораздо полнее, чем вручил мне Сарти. Там были записаны не только телефонные разговоры, но и мои разговоры с Хелен, когда я заходил к ней. Были там и разговоры с другими мужчинами, от чего волосы вставали дыбом: досье переполняли улики, которые, вне всякого сомнения, доказывали, какую аморальную жизнь вела Хелен. И каждое из этих донесений отправлялось Джун Чалмерс: либо в Нью-Йорк, либо в Париж.

Почему же она не пустила эту информацию в ход? – спрашивал я себя. Почему не выдала меня Чалмерсу? Почему утаила от него, какую жизнь ведет его дочь?

Ответа на эти вопросы я не находил и наконец запер папку в стол. Шел уже шестой час. Я заказал за свой счет разговор с Джеком Мартином, и мне сказали, что на Нью-Йорк получасовая очередь. Я прошел к окну и постоял, глядя на быстрое воскресное движение, пока меня не соединили.

– Это ты, Эд? – услышал я голос Мартина. – Господи Боже мой! Кто оплачивает эти переговоры?

– Неважно. Нашел что-нибудь для меня? Удалось раскопать что-нибудь о Манкини?

– Абсолютно ничего. Я никогда о нем не слышал, – ответил Мартин. – Ты уверен, что правильно записал фамилию? Может, ты имеешь в виду Тони Амандо?

– Мой величает себя Карло Манкини. При чем здесь Тони Амандо?

– Он подходит под твое описание. Здоровенный, крепкий, темноволосый, на подбородке зигзагообразный шрам.

– Очень похоже. У моего луженая глотка, в правом ухе золотая серьга.

– Точно! Он и есть! – возбужденно воскликнул Мартин. – Это Тони Амандо!