Зарубежный детектив

Пеев Димитр

— Скупые факты, — сказал Зибек и поставил на стол чашку с кофе, оказавшимся для него слишком горячим. — Мотивы могли иметь Брабендер, Брацелес и Новотни, не так ли?

— Из всех троих, пожалуй, лишь у Брабендера есть надежное алиби. Во всяком случае, у него не было никаких опасений на сей счет. Подробности я узнаю сразу же после нашего совещания. Там, кажется, речь идет о каком-то деликатном деле, ну, допустим.

— А другие?

— У других все не так просто. Добавьте сюда еще отпечатки пальцев Новотни на стакане в «Клифтоне»...

— В таком случае, Кеттерле, чего вам еще надо?

— Простите, — сказал комиссар, — но разве отпечатки пальцев Новотни хоть в какой-то степени объясняют все остальные несуразности? Если я попытаюсь измотать, на допросе этого человека, то, возможно, через шесть часов он и признается: «Да, я был в ее комнате. Мы поговорили обо всем, потом я уехал домой и лег спать». Вы не хуже, чем я, знаете, господин начальник, что ни один прокурор не поддержит обвинение при таких слабых, да к тому же косвенных уликах. Да тут еще смерть сенатора. Какой смысл сейчас выяснять, от кого у нее ребенок? Новотни ничего не признал тогда, сейчас он тем более этого не сделает.

— Единственный, кого вы пока не взяли под лупу, это Брацелес, так ведь?

Комиссар Кеттерле откинулся назад и потер свои щетинистые щеки. Потом принялся разглядывать руку.

— Странно, что все версии, улики и зацепки доводят нас только до какого-то определенного пункта и там обрываются. Точно так же, как след. Нам необходимо чистосердечное признание. Иначе при таком положении вещей мы не добьемся обвинительного приговора. В лучшем случае нагоняя со стороны сената.

— А как вы собираетесь получить признание? — спросил Зибек.

— Вот тут мы вернулись к исходной точке, — пробурчал Кеттерле. — Я пока не знаю этого.

Все уставились на дверь, в которую вошел Рёпке. Он бросил на стол стопку материалов и заявил, что не нашел ни малейшей зацепки, по которой можно было бы заключить, каким образом Сандра Робертс попала в лодочный сарай.

— Она влетела туда на крыльях, — сказал он смиренно, — опустилась на воду и утонула. Естественно, многочисленные отпечатки ее пальцев на лодках. Шофера тоже. Но ведь это не удивительно. Сенатора тоже, и это не удивительно. А больше ничего.

Они помолчали. Наконец комиссар поднялся.

— Ну что ж, тогда я попробую вытянуть что-нибудь из своих овечек, — сказал он, взял пальто, шляпу и вышел из кабинета шефа. Хорншу придержал ему дверь.

 

Комиссару Кеттерле обычно помогало, когда с людьми, попадавшими в узкий круг его профессиональной деятельности, у него устанавливались своего рода товарищеские отношения.

— Садитесь, — сказал он доктору Брабендеру. — Хотите сигарету?

И подал фройляйн Клингс знак большим и указательным пальцами. Она уже знала, что это означает не одну, а две чашки кофе.

— Итак, не будем больше говорить о событиях сегодняшней ночи. Вы остаетесь при показании, что собирались сообщить сенатору о нашем разговоре вчера вечером. Это я могу понять. И то, что вы испугались, когда его нашли, — тем более после того, как я объяснил вам особую сложность вашего положения, — я тоже могу понять. Так что давайте останемся при этой версии. Кроме того, ее все равно нельзя опровергнуть. В настоящий момент установлено уже точно, что вы единственный человек, который побывал сегодня ночью на Ратенауштрассе! Вам придется привыкнуть к мысли, что смерть настигла вашего тестя в миг, когда он услышал ваши шаги на лестнице. Нами так же точно установлено, что в полицейский участок действительно позвонил какой-то лодочник, заметивший сквозь решетку утопленницу в сарае. Лодочника уже разыскали. Таким образом, я констатирую, что к этой стороне дела вы не имеете никакого отношения. Подчеркиваю, только к этой. А имеете ли вы отношение ко всей истории, зависеть будет от того, сумеете ли вы мне подтвердить минута в минуту, что были в ночь с субботы на воскресенье заняты другими делами.

Секретарша принесла кофе, потом вышла в канцелярию и, вернувшись, положила на стол перед Кеттерле конверт с фотографиями. А еще дневной выпуск гамбургской газеты, раскрытой и отчеркнутой на том месте, где сообщалось об убийстве. Комиссар быстро пробежал заметку, затем отложил газету и придвинул Брабендеру сахар и молоко.

— Позвольте высказать одну просьбу, господин комиссар, — сказал Брабендер. — Я готов собрать значительную сумму в качестве залога. Не могли бы вы отпустить меня? Даю вам слово...

Комиссар сделал движение рукой.

— После того как сегодня ночью в ноль часов тридцать минут вы стали одним из наследников сенатора Робертса, залог в обычных размерах вряд ли удержал бы вас от попытки исчезнуть в дальних странах, если бы вы этого захотели. И кроме того, практика внесения денежного залога в делах, связанных с убийством, не применяется.

Голова у Брабендера затряслась.

— Да, положение серьезное, — сказал Кеттерле, — однако, со своей стороны, даю вам слово, что двери тюрьмы распахнутся через десять минут после того, как мы проверим ваше алиби и сочтем его правдивым. Большего я не могу для вас сделать. Итак, в субботу утром, примерно около десяти, вы отправились в Бремен...

— Да. Я прибыл туда в одиннадцать. Конгресс заседал в здании медицинской палаты. Многочисленные коллеги могли бы подтвердить мое присутствие на всех докладах и рефератах, на дискуссии после обеденного перерыва, а также на совместном ужине.

Комиссар Кеттерле включил магнитофон.

— Не могли бы вы произвольно, на память, назвать несколько имен, ну, скажем, пять или шесть?

Доктор Брабендер сделал это без запинки, и Кеттерле выключил магнитофон.

— И до какого времени вы были с ними?

— До окончания ужина, примерно до восьми. Потом я отправился в отель. Я выпил пару рюмок шерри и не хотел в таком состоянии ехать в машине. Я заранее предусмотрительно заказал номер.

— Когда?

— В пятницу вечером.

— В какое время?

Брабендер хотел было ответить. Но промолчал.

— Ну? — настаивал Комиссар.

— Это могло быть примерно в половине десятого или без четверти десять.

— Хорошо. Что было дальше?

— Около половины десятого я еще раз вышел из отеля, вечер был прекрасный и безветренный. Я хотел выпить еще немного виски. Собирался отправиться прямо в кафе «Эспланада», но встретил по дороге одну знакомую. Мы выпили еще немного, а потом я проводил ее до дома. Там она сварила кофе, и мы немного поболтали.