Зарубежный детектив

Пеев Димитр

— Да, много.

— Так сколько же?

Они снова пошептались, и в итоге женщина улыбнулась. Они выпили еще виски, и доктор Брабендер покинул бар.

Было половина одиннадцатого, когда вблизи Ротенбурга он съехал на полосу для стоянки и, заглушив мотор, погасил фары. Он выкурил одну за другой пять или шесть сигарет, пока сотни автомобилей, словно жужжащие насекомые из преисподней, проносились мимо него в обоих направлениях с горящими фарами.

Было около двенадцати, когда он, продумав наконец свой план, включил мотор и снова влился в транспортный поток,

движущийся к Гамбургу.

Он незаметно въехал в больничный двор, в подвале натянул халат и прошел в коридор на первом этаже со спокойствием человека, который только что спустился посмотреть, не забыл ли он выключить фары.

— Слава богу, — сказал он в ординаторской дежурной сестре, заполнявшей истории болезней, — длинный был день...

Он спокойно снял халат, повесил его в шкаф, заглянул через плечо сестры, дав ей указания, затем надел пальто и вышел из больницы.

Как всегда, он поехал вдоль Альстера до Кругкоппеля, по затем свернул не влево на Харвестерхуде, а вправо, в сторону Альстердорфа.

Улицы в это время были тихими, почти без движения. Иногда за деревьями какого-нибудь сада мелькала водная гладь лениво текущего Альстера. На улице не было ни души.

Брабендер весьма удивился, когда еще за несколько десятков метров заметил в обеих спальнях свет. Он свернул за угол, поставил машину у портала с гранитными колоннами и быстро взбежал по каменной лестнице.

Прошло немало времени, пока он отыскал ключ и отпер входную дверь.

Она захлопнулась за ним, и стеклянная дверь в коридор тихо зазвенела.

В темном холле ему сразу бросился в глаза светлый четырехугольник распахнутой двери в зимний сад. Холл приобрел тревожный и угрожающий вид, когда он зажег верхний свет. Еще в темноте ему показалось, будто слышен чей-то голос. Но сейчас все было тихо. Тишину нарушали часы. Бим-бом.

Осмотревшись, он стал подниматься по лестнице. Он никогда еще не бывал в спальне сенатора и теперь раздумывал, какая же из дверей туда ведет. Наконец он остановился перед правой. Из комнаты доносился сдавленный и хриплый шепот.

Брабендер немного помедлил, затем постучал. Ответа не последовало, и он нажал ручку двери.

На дорогой дорожке возле кровати лицом вниз лежал сенатор Рихард Робертс, судорожно вцепившись руками в края ковра. Телефонная трубка свисала на пол с ночного столика, издавая странный, хриплый шепот.

— Алло, алло! Ответьте, пожалуйста! Нужно ли прислать нашего сотрудника?..

Через ванную комнату до парализованного страхом Брабендера донесся стук с шумом захлопнувшейся балконной двери в комнате Сандры Робертс.

— Тут что-то не так, Эрих, — услышал он голос в трубке. И снова громче: — Алло? — Затем тише: — Пошли туда патрульную машину! Тут что-то не так!

Не отдавая отчета в своих действиях, доктор выхватил из брюк носовой платок, быстро вытер им телефонную трубку и выскочил из комнаты. Дверная ручка изнутри.

Дверная ручка снаружи. В спешке он слетел по лестнице в холл. Теперь дверь в коридор, внутренняя бронзовая ручка, потом внешняя. К входной двери он не прикасался.

В несколько прыжков Брабендер оказался у машины, захлопнул за собой дверцу и нажал на стартер. Двигатель не успел еще остыть и сразу не завелся. В безумном нетерпении он продолжал нажимать на газ. Двигатель провернулся на два-три такта и заглох, потом уже скрежетал один стартер. Он сжал губы. Пройдут минуты, пока он с помощью аккумулятора выкачает бензин из карбюратора. Нет, быстрее отсюда. Для начала он опустил стекло. И, ухватившись через окно за руль, доктор Реймар Брабендер начал с трудом толкать свой красивый новый автомобиль по дороге, освещенной слабыми кругами света фонарей на Ратенауштрассе. В ушах у него все еще стояло проклятое тарахтенье стартера. Но нет, тарахтенье приближалось. Это был уже не стартер.

То была сирена полицейской машины.

Обливаясь потом, врач сделал несколько неуверенных шагов, чтобы бежать. Если бы он сейчас поставил машину, сел в нее, закурил сигарету, это вовсе не бросилось бы в глаза полицейским из патрульной машины. Но он, ослепленный и отчаявшийся, растерянно уставился в горящие прямо перед ним фары.

Тускло поблескивающие полицейские звезды над козырьками фуражек, недоверчивые лица.

— Откуда вы приехали? Будьте добры, документы на машину. Удостоверение личности. Минутку терпения, господин доктор. Нет, нет, только до того момента, пока мы установим, что в доме все в порядке... Ах вот как, зять. И все-таки будьте добры... Что? Вы хотели только посмотреть, вы даже не были в этом доме, вот как... Конечно, только на несколько минут, господин доктор...

Между двумя полицейскими доктор Реймар Брабендер прошел обратно к порталу с колоннами.

— У меня есть ключ, — сказал он без выражения.

Дубовая дверь распахнулась.

На полу что-то белело.

Один из вахмистров поднял носовой платок и принялся рассматривать монограмму.

— Вы сказали Брабендер, господин доктор, первая буква Б?

Реймар кивнул.

— А как ваше имя, господин доктор?

— Реймар, — пробормотал врач. — Реймар, первая буква Р.

 

Когда комиссар Кеттерле после сумасшедшей гонки, продолжавшейся два часа шесть минут, остановился перед домом на Ратенауштрассе, было начало четвертого.

Улица представляла собой непривычное зрелище. Заняв добрую половину тротуара, стояли две, даже три полицейские машины, на одной из них все еще нервно мигал голубой свет. Комиссар приметил «опель-рекорд» отдела расследования убийств, автомобиль Зибека, который они из-за странного цвета прозвали «чайной колбасой», и еще автомобиль начальника второго уголовного отдела, которого вытащили прямо из постели.

Дома в этом районе были достаточно респектабельны, чтобы их обитатели не висели на окнах, как это было бы, к примеру, в Отензене, Вильгельмсбурге или Барнбеке, тем не менее несколько занавесок были сдвинуты в сторону.