Зарубежный криминальный роман
Шрифт:
— Было бы хорошо, чтобы подозрения упали на кого-то другого…
— Возможно ли обратиться к кому-то за услугой такого деликатного свойства?!
— А случайность?
— Но мне все равно придется в этом участвовать. Нет, риск слишком велик…
— Вы меня не убедите в том, что то, что всяким ничтожествам удается совершать ежедневно, не сможете сделать вы, вы — человек с таким умом…
Такая похвала его интеллектуальным способностям все-таки не очень вдохновила сэра Микаэля.
— Это очень трудно, уверяю вас, особенно
— Однако, за годы вашей практики, вы отправили на тот свет немало людей, не так ли?
— Возможно, но это не было сделано специально!
— Послушайте, Микаэль, выпутывайтесь как хотите, но я вас предупреждаю: если через восемь дней вы не будете свободны, то я отбываю за океан… На сем, прощайте или до свидания — это уж вам решать!
Не дожидаясь ответа, Глория направилась к выходу с таким же изяществом и элегантностью, как она вошла сюда. Доктор остался в полной растерянности, во власти тяжелых мыслей.
Глория необычайно легко смотрела на убийство Джейн, будто речь шла о кролике для фрикасе… От холодного цинизма мисс Гист мурашки бежали по спине. Эта красивая женщина не знала угрызений совести, и правила морали были ей так же чужды, как еврейский или тибетский язык. Она настаивала на том, что ей непременно хотелось, и ее ничуть не интересовало каким путем он мог достичь этого. Эта женщина обладала детской бесчувственностью по отношению к окружающим, ужасающим эгоизмом, свойственным раннему возрасту.
По правде говоря, сэр Микаэль не имел ничего против своей жены, за исключением того, что она не была Глорией. Ему и в голову бы не пришло ее уничтожить из-за того, что он ее больше не любил (впрочем, он не был уверен в том, что у него больше нет к ней никакой привязанности). Просто она была богата, а ему нужны были деньги, чтобы не потерять Глорию и отдать долги владельцам игорных домов. Доктор четко представлял себе, насколько низки и безнравственны его планы, но от трезво рассудил, что всякие переживания и сожаления абсолютно бесполезны.
Несчастный случай? Но сыщики становятся все более и более подозрительными и опытными. Самоубийство? Если этой версии поверят, то причины будут искать в семейной жизни Уортэмов. Его репутация неизбежно пострадает, и возможно пациенты отвернуться от него. А о Королевском обществе нечего будет и мечтать… В голову пришла мысль о спасительном инфаркте, но просить Небо исполнить это отвратительное желание было совершенно бесполезно. С горечью, сэр Микаэль пришел к выводу: он не создан для того, чтобы лишить кого-либо жизни. Глории нужно проявить терпение и найти какой-то другой выход… Чтобы как-то отвлечься от своих забот, будущий преступник решил отправиться в какой-нибудь игорный дом, туда, где его кредит еще не открыт. Карты всегда его успокаивали, так как они поглощали все его внимание и мысли. Доктор уже поднялся с кресла, когда вдруг услышал стук в дверь, ведущую в жилые комнаты.
— Да?!
Вошла леди Джейн.
— Извините, что беспокою вас, Микаэль.
Прекрасно владея всеми правилами хорошего тона, Уортэм, поклонившись, сказал:
— Моя дорогая, вам незачем извиняться, входя в мой кабинет.
— Спасибо.
Казалось, ничто и никогда не может вывести леди Джейн из равновесия. Пуританское воспитание приучило ее ни при каких обстоятельствах не проявлять свои чувства и не терять самообладания. Ей было около тридцати лет, но держала она себя, как старая дама. Одевалась она очень строго, имела прямую осанку, на лице было выражение полной отрешенности от внешнего мира. Однако, леди Джейн была очень красивой: брюнетка со светлыми глазами. Но чтобы заметить эту красоту, надо было всмотреться в нее, а это редко кто делал.
— Вы пришли мне что-то сказать, моя дорогая?
— А у вас есть время меня выслушать?
— Конечно, мой последний пациент ушел только что.
— Пациентка!
— Простите?
— Я уточнила, что это был не пациент, а пациентка.
— Возможно…
Сэр Микаэль начал нервничать, а леди Джейн продолжала своим ровным голосом:
— Я узнала в ней Глорию Гист, вашу любовницу.
— Джейн!
— Я буду вам очень признательна, Микаэль, если вы будете ее принимать не в нашем доме, а где-то в другом месте. Думаю, вам понятна причина такого пожелания…
Уортэм был в полной растерянности: прямота леди Джейн застала его врасплох.
— Я уверяю вас, Джейн…
— Думаю, Микаэль, что вы не падете так низко и не будете отрицать то, что известно всем?
Доктор встал на дыбы.
— К чему это вы клоните?
Она спокойно ответила:
— А вам не кажется, что это я должна вам задать подобный вопрос?
— Допустим, и что дальше?
— Какие у вас планы, Микаэль?
— Планы?
— Да, в отношении этой девицы?
Он попытался прекратить разговор.
— У вас своеобразный подход к этим вопросам…
— Неужели вы настолько утратили прямоту и откровенность, что вам удивляет мое отношение ко всему этому?
— Послушайте, Джейн, я ненавижу такие перепалки. Что вы хотите?
— Я хочу знать, что вы собираетесь предпринять в отношении мисс Гист и меня самой…
— Не знаю…
— Способны ли вы на безумие жениться на ней, если меня здесь больше не будет?
— Вас здесь больше не будет?
— Успокойтесь, я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, я не настолько романтична…
— Вы меня успокоили!
Она с подозрением посмотрела на него.
— Хотелось бы вам верить… Я вас очень люблю, Микаэль, и я никогда не любила никого кроме вам. Но у меня есть своя гордость. Я не могу себе позволить переносить унижение, связанное с существованием этой девицы. Я не могу допустить, чтобы это падение продолжалось. Меня это глубоко ранит.
— Что вы хотите мне предложить, Джейн?