Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Шрифт:
Но я хотел. Я никогда еще ничего так не хотел на свете. Даже просто думать об этом было уже приятно, и мое ощущение я мог сравнить разве только с тем, что испытывает изголодавшийся человек, жуя толстый сочный кусок отличного мяса. Однако кое у кого, а точнее у троих, кусок скоро застрянет в горле.
Один из них умрет. Другому будут сломаны руки — так, что он больше никогда не сможет держать ни ножа, ни вилки. Третий будет избит, и следы побоев останутся на теле на всю оставшуюся жизнь.
Впрочем, не третий — третья, потому что это
Угол здания отбрасывал более густую тень. Неожиданно там что-то зашевелилось и превратилось в человеческую фигуру, которая немного постояла, широкая и высокая, а потом шагнула в полосу света. Я увидел мощного мужчину, начинающего толстеть, но еще не слишком много потерявшего от своей былой силы и ловкости. Свет из окна упал на его лицо, осветив крупные черты и окурок сигары во рту. На нем была новая широкополая шляпа с узенькой ленточкой, какие носят на ранчо, но его костюм выдавал в нем городского жителя и шел бы ему, если бы один из карманов брюк не оттопыривал револьвер.
— Огоньку не найдется, приятель?
Я чиркнул спичкой и дал ему прикурить. Лицо, которое и так казалось вырубленным топором, ко всему прочему имело еще и злобное выражение. Он кивнул, я задул ее и, прежде чем выбросить, по привычке для верности раздавил пальцами уголек головки, чтобы убедиться, что в нем не осталось ни искорки тепла.
— Надолго в город? — Он выпустил дым прямо мне в лицо.
— Может быть, — сказал я.
— Откуда ты?
— Оклахома. — Я тоже выпустил дым ему в лицо, и он закашлялся. — Нефтяник, — добавил я.
— Здесь нет работы для тебя.
— Кто это сказал?
Мне показалось, что он собирается мне врезать. Он сделал какое-то движение рукой, но оказалось, что он показывает сверкнувший серебром значок на черной кожаной книжечке.
— Я это сказал.
— Ну и что?
— Мы не любим приезжих. Особенно безработных из Оки. Через двадцать минут уходит автобус. Тебе лучше сидеть в нем.
— Что случится, если меня в нем не будет?
— Если ты в самом деле интересуешься, я покажу тебе.
Моя сигарета упала и рассыпала искры по асфальту. Я тут же отступил в тень, а он остался на свету и щурился, стараясь рассмотреть меня в темноте.
— Мне в самом деле интересно, — сказал я.
У всех грубиянов есть одно любопытное качество. Они всегда могут определить, кому можно хамить, а кому нет.
— Даю тебе двадцать минут, — повторил он. Кончик его сигары превратился в красную вишенку, когда он затянулся.
Подъехало и затормозило такси. Я подхватил чемоданчик и подошел к машине. Водитель, молодой парень с зачесанными назад волосами, оглядел меня с ног до головы, пока я открывал дверцу. Я сказал:
— В город.
Коп шагнул на мостовую. Парень посмотрел искоса и спросил:
— Чем будешь платить?
Мне пришлось вытащить комок бумажек. Порывшись в двадцатках и полусотнях, я наконец нашел пару долларов и бросил их на сиденье рядом с ним. Он быстро сунул их в карман
— В город так в город, дружище.
Я захлопнул дверцу и обернулся. Коп все еще стоял на том же месте, но его лицо перекосилось от злобы, и он силился понять, как он умудрился дважды так крепко ошибиться, приняв меня сначала за сопляка, а потом за дохляка.
Такси выскочило на главную дорогу, и я откинулся на спинку сиденья, назвав водителю адрес: отель «Хэзэвей Хаус». Я смотрел на калейдоскопические узоры рекламных огней и думал, что родной город встречает меня неприветливо.
Но ничего другого я и не ожидал.
Глава 2
Водитель подал посыльному отеля условный знак, и тот рванулся ко мне. Если бы у меня в карманах гулял ветер, я бы не удостоился подобного обращения. «Хэзэвей Хаус» — лучший отель в городе, в нем останавливаются только те, кто дружит с деньгами. Посыльный и администратор тоже имели свою систему знаков, потому что я получил кучу самых ослепительных улыбок и никто не просил меня заплатить вперед. Посыльный сделал все, что ему полагается, и заработал пятерку.
Он положил ключ на стол и спросил:
— Желаете что-нибудь, сэр?
— А что у тебя есть? — осведомился я.
— Все, и притом все самого высшего качества. Виски, если хотите. Женщины.
— Какие женщины?
— Вы не разочаруетесь.
— Женщины — может быть. Только, наверное, в другой раз.
— Само собой, как прикажете. Если что, спросите Джека. Это я. — Он ухмыльнулся половиной рта. — В этом городе я могу вам достать все, что пожелаете.
По его глазам было видно, что это действительно так.
— Я воспользуюсь твоими услугами, — поблагодарил я его.
Он кивнул и закрыл за собой дверь. Я запер ее на замок и на защелку и скинул одежду. Потом достал из чемоданчика свежее белье и носки, бросил их на постель, а все остальное запихал обратно в чемодан. Завтра я выкину это старье в мусорный ящик и куплю себе новую одежду.
Мне не терпелось залезть в ванну и хорошенько вымыться, чтобы вздохнула с облегчением каждая клеточка кожи, а потом забраться в белоснежную постель и оставаться в ней до тех пор, пока я не почувствую себя хорошо отдохнувшим — настолько, чтобы мне захотелось встать.
Разбудило меня солнце. Сначала его лучи упали мне на ступни и стали медленно подниматься к лицу, согревая все тело, пока наконец не вонзились тысячами стрелок в глаза. Утро занялось прекрасное, и я подумал, что это хорошее начало. Я потянулся, встал и поглядел в окно. Погода была воистину божественная, и город казался даже красивым. Трудно поверить, что этот район называют Маленьким Рено: бары и игорные дома были еще закрыты, улицы безмятежно спокойны, а если не считать женщин в районе магазинов и пьяного, валявшегося в сточной канаве, то и пустынны. Подошла собака, понюхала счастливого алкаша и ушла.