Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Шрифт:
— Иногда… — начала она.
— Да.
— Джони, может быть, будет лучше, если ты отступишься?
— Лучше для кого, лапушка? Лучше для той гниды, которая застрелила Минноу и спокойненько развлекается где-то сейчас?
— Я не это имела в виду.
Мне показалось, что цвет ее глаз изменился. Сначала я подумал, что это оптический эффект от яркого света, но, шагнув к ней, увидел, что свет здесь ни при чем. Они в самом деле затуманились и увлажнились. В них застыла глубокая печаль, причину которой я не мог понять. Она как-то криво улыбнулась
— Извини, Джони. Это так глупо с моей стороны. Вот так вот… ни с того ни с сего… Извини, Джони, я дура.
— Ты не дура.
Оркестр на дансинге заиграл медленный вальс, усталый добрый мотив, который просачивался через стены и словно окутывал нас теплой пеленой. Свет падал на нее сзади и пробивался сквозь ее волосы, как солнечные лучи. На ресницах повисли две слезинки, в любой момент готовые скатиться по щекам.
— Ты не дура, — повторил я.
— Я была в порядке, пока не появился ты. Там в зале толпа мужчин, которые с радостью бы полюбили меня, но ты — единственный, кого я хочу.
Я хотел было ответить ей, но слова не нашли выхода. Ее пылающие мягкие губы запечатали мой рот, теплое, податливое, гибкое, упругое тело прижалось ко мне так плотно, что я чувствовал, как всю ее, от губ до кончиков пальцев, пронизывают разряды страсти. Она как будто хотела раствориться во мне.
Потом Венди посмотрела мне прямо в глаза.
— Ты хорошая, — улыбнулся я ей.
Но она не улыбалась.
— Хорошая? Ты не знаешь, какая я. Я была хорошей, потом я выросла. Когда я стала красивой, всем оказалось наплевать, что я хорошая. Я стала шлюхой, и я не ломалась. Посмотри повнимательнее на меня, Джони, и ты увидишь все это. Ты увидишь девушку, которую многие пинали и которая многих пинала сама. Теперь у меня номер, в котором я показываю им немножко своего тела и пользуюсь некоторым успехом. И до тех пор, пока ты не появился здесь, я была всем довольна. У меня есть дом, машина, двое-трое хороших друзей, и я думала, что мне этого достаточно. Посмотри, что ты сделал со мною.
— Глупости. Ты по-прежнему хорошая маленькая девочка.
На сей раз она улыбнулась. Чуть-чуть.
— Нет, я дура, если рассказываю, что ходила по рукам и что чуть ли не по уши влюблена в тебя.
Я попытался возразить, но она не дала мне вымолвить ни слова.
— Ничего не говори, Джони. Позволь мне быть глупой, но не жалей меня. Если есть любовь, позволь мне любить. Но не беспокойся, я не стану тебе обузой и не потребую ничего от тебя. Я ясно выражаюсь?
Минут десять мы смотрели друг на друга. Впервые ее лицо осветилось светом ее души, и он смягчил выражение внутренней настороженной собранности и готовности к отпору, которое почти не сходило с него с тех пор, как я познакомился с ней.
— Да… Я понимаю тебя, — сказал я.
— Кстати… У меня есть новости о Вере Вест.
Я не поверил своим ушам.
— Выкладывай скорее.
— Я спрашивала, как ты мне сказал, и одна из артисточек рассказала мне, что видела ее в столице штата несколько лет
— Как она узнала, что это Вера?
— Раньше встречала ее с Серво в одном из клубов Линкастла.
Я кивнул и спросил:
— В последний раз она видела Веру до ее разрыва с Серво?
Венди высунула кончик язычка, обдумывая ответ.
— Ты, кажется, говорил, что никто не видел Веру после разрыва с ним, не так ли?
— Пока никто.
— Значит, они встретились до этого.
Я прикидывал и так и сяк, но эта информация пока не стыковалась с остальными кусочками мозаики, которая по-прежнему оставалась, образно выражаясь, грудой разноцветного стекла, никак не желая составляться в законченный узор. Выходит, она изменяла Ленни. Почему? Он ей надоел? Нет, непонятно. Я мягко отстранил Венди от себя.
— Попробуй поспрашивать еще. Может, наткнешься на что-нибудь более существенное. Ты уверена, что не хочешь помочь мне с Эдди Пэкменом?
— Пожалуйста… не сегодня.
И это мне в ней тоже нравилось. Я раздавил окурок в пепельнице и открыл дверь. Конец вальса ворвался вместе со шквалом аплодисментов, отражаясь эхом от стен. Я оглянулся. Она стояла на том же месте и смотрела на меня.
— Детка, — сказал я, — я не променяю кучу девочек на одну настоящую женщину.
Она одарила меня очаровательной улыбкой, а потом показала язык. Я закрыл дверь.
Луи увидел меня и помахал, приглашая выпить. Не спрашивая, что мы хотим, бармен налил нам в стаканы что-то шипучее, и мы молча выпили. Луи почмокал губами и чуть наклонился ко мне.
— Скажи мне кое-что. Ты заберешь Венди отсюда? — Он прочитал в моем взгляде вопрос и добавил — Я вижу, как она все время смотрит на тебя. Да, я знаю. У меня теперь жена. А раньше тоже были девочки что надо.
Он заурчал как кот от нахлынувших приятных воспоминаний и похлопал себя по животу.
— Слушай, Луи, ты не хочешь потерять ее?
— Черт возьми, мое дело процветает во многом благодаря ей. Конечно, я не хочу ее потерять. Мужики любят пялиться на голых женщин. Иногда мне даже кажется, что им неважно, красива она или нет. Главное, что она самка.
— Ты настоящий философ. Но Венди не раздевается?
— И это даже лучше. Покажи она лишний дюйм, и мужики будут думать, что они действительно что-то видели… А когда все видно, не тот эффект. Да, Венди хорошая девочка.
Он смотрел на меня как человек, знающий толк в женщинах.
— То же самое сказал ей и я, Луи.
— Но пока она добилась того, что имеет сейчас… Ой-ой-ой… Ты знаешь?
— Конечно.
— Но она хорошая девочка.
— Понимаю.
— С ней нельзя обращаться грубо. Надеюсь, ты это тоже понимаешь?
Если бы он не был так чертовски серьезен, все это выглядело бы просто смешно. Как будто он был ее отцом или дядей. Я поднял бокал и допил пузырящуюся воду.
— Не беспокойся, Луи, ей будет хорошо со мной. Я буду обращаться с ней как с ребенком. Поверь мне.