Защитник Драконьего гнезда. Том второй
Шрифт:
Она снова обхватывает меня за шею, но на этот раз почти сразу отпускает и отходит, давая возможность уйти.
— Они все это видели, - киваю себе за спину и устремляюсь вверх.
Наверху оказываюсь в тылу у противника – и сразу вступаю в бой. Потом же, вместе с теснящими мятежников с другой стороны защитниками крепости, выдавливаем их за пределы развороченной стены.
Это трудная и напряженная схватка. Против нас – хорошо обученные и вымуштрованные рыцари в полных доспехах. Они сами как небольшие крепости, но все же на развалинах, не имея под ногами основательной опоры,
По итогу тяжелого дня, за который мятежники пытались атаковать трижды, волна за волной, Драконье гнездо все еще остается под нами. Позже, когда зов труб снова оттягивает их назад, на крепость опускается очередная буря. Долгая, злая, беспросветная. Она бушует до самой ночи, перемежаясь столь громкими раскатами грома, что кажется, будто в ничто обращаются последние останки замка. И молнии, бесконечные ветвящиеся молнии, что полосуют и без того искорёженную и изувеченную землю. Выйти наружу почти невозможно – любое движение тут же притягивает новый разряд.
Но ни огненных шаров, ни ледяных копий больше нет. Как нет никого из тех двух летучих отрядов, что утром отправились на ликвидацию обнаруженных магов.
Когда буря заканчивается, в замке появляется гонец. И принесенная им весть заставляет Изабеллу чуть не подпрыгнуть на месте. Обозы, что она ждала, уже на подходе.
Впрочем, слово «уже» кажется несколько запоздалым. Нет, я ни в коем случае не опустил руки – и буду сражаться до последнего. Но у нас огромные потери и замок нас больше не защищает. Завтра будет битва, которую мы встретим почти в чистом поле. И даже если в армии Магистра стало меньше на двух сильных магов, у него остается еще минимум один, кроме него самого. А вот в том, вступал ли сам Магистр в схватку, у меня большие сомнения. Боюсь, он все еще на пике своих сил.
И эта ночь снова проходит без сна. Причем практически для всех. У нас полно дел: хоть сколько-нибудь восстановить обороноспособность останков крепостных стен, неустанно ухаживать за ранеными, завалить хотя бы самые большие пробоины в земле во внутреннем дворе и, самое для меня непонятное, организовать помощь Изабелле в осуществлении ее плана.
Я, по сути, до последнего не понимаю, чего она хочет.
У нас уже подготовлены странные трубы, обмотанные веревками и воловьей кожей. К счастью, после первой бури все самое необходимое с поверхности и из замка было снесено вниз. Разумеется, далеко не все, но необходимое в сложившихся обстоятельствах. Пожалуй, мы сейчас самая бедная королевская семья на континенте. Впрочем, это вообще ничего не значит, главное, справиться с мятежом, а там разберемся.
Никогда я так много и тяжело не работал. Даже для дракона есть предел сил, когда хочется просто сесть куда-нибудь и хоть на мгновение прикрыть глаза, потому что тяжело даже просто передвигать ноги. Но зато мы в который раз расчистили внутренний двор, забили камнями пробоины и очень-очень частично, но восстановили целостность крепостных стен. Разумеется, с прежними стенами это нагромождение камней и целых фрагментов прежней стены и башен не имеет ничего общего. Но это единая сплошная линия
Глава семидесятая: Изабелла
Глава семидесятая: Изабелла
У меня такое ощущение, что я засыпаю прямо на ходу. Занимаюсь рутинными механическими делами и на какое-то время вырубаюсь, что потом не могу понять – действительно ли провалилась в сон или так только показалось.
Но и остальным не легче. И я не имею права показать слабость. Напротив, очень стараюсь оставаться позитивной и улыбчивой. Надеюсь, такое мое поведение не выглядит последним шагом к тому моменту, когда улыбаться и смеяться буду без конца.
Мы знали, что будет тяжело, но, вероятно, не думали, что настолько тяжело. Уж для меня – однозначно. И дело даже не столько в физической усталости, сколько в моральной. У нас очень много погибших и куда больше раненых, для лечения которых запасов пенициллина явно не хватит. А это значит, что многие из них погибнут просто из-за заражения крови. И это невероятно сложное для меня решение, последствия которого не осознала до сих пор. Потому что запретила себе думать и копать вглубь себя. Потому что под рукой нет эффективных препаратов и нет даже действенной анестезии. Потому что если позволю себе сомневаться и перебирать несуществующие варианты – расползусь бесполезной размазней, от которой не будет ни капли толку… я вынуждена проводить ампутацию конечностей.
И это решение поначалу заставляет забиться в угол и нервно там скулить. Потому что разум не готов, не желает принимать окровавленную рваную реальность.
Но это необходимость.
Потом мне будут сниться кошмары. Не из-за Пожирателя – мои собственные кошмары. И это даже хорошо, что пока не могу поспать полноценно. Рыдать и заламывать себе руки буду потом.
Ампутация, проведенная мастером – это очень быстро. Всего несколько минут.
Я не знала. Но я научилась. И научилась быстро.
В короткие минуты отдыха пытаюсь цепляться за историю собственного мира, чтобы хоть как-то оставаться на плаву. Ведь даже во времена Наполеона во французской армии ампутация все еще оставалась наиболее распространенным методом «лечения» серьезных повреждений конечностей. И ее метод практически ничем не отличался от того, что делали в средние века, а значит, как делаем мы.
Эта информация никак не спасает от собственной беспомощности перед лицом по-настоящему массовых операций, но позволяет все еще оставаться вменяемой. Надеюсь, что позволяет.
С Анвилем мы почти не видимся. И это не наш выбор, просто каждый занимается своим делом. Король стоит в первой линии обороны, что мне категорически не нравится, но это его решение, которое я хочу, но не в силах отменить. Королева пытается не потерять как можно больше людей, что стояли плечом к плечу с королем, а до кучи хоть как-то контролировать процессы жизни в убежище.
Наверняка делаю кучу ошибок, наверняка можно сделать лучше. И, возможно, пойму это сама, потом, когда что-то исправить будет уже слишком поздно.