Защитник
Шрифт:
– Ты не посмеешь! – выкрикнула Обна Шета. – Не посмеешь!
– Я вынужден пойти на это, чтобы сохранить твою жизнь, – пояснил Тревельян. – Если ты попробуешь подключиться к одному из хапторов, будешь наверняка убита. За свою жену тоже не могу ручаться… Поэтому, как глава миссии на Лиане-Секунде, я вынужден изолировать тебя, Обна Шета Тренгар, гражданка Дингана-Пхау. Я имею на это все полномочия. Разумеется, изоляция будет временной, до того момента, когда ты решишь покинуть этот мир.
Он занес руку над пультом.
– Не-ет! – раздался панический вопль. – Нет, нет, нет!
Склонив
Он вызвал на экран изображение лльяно из соседнего отсека.
Голова, покрытая бурой мохнатой шерстью, приоткрытая пасть с острыми зубами, темные глаза без проблеска мысли… Женщина побледнела, ее губы затряслись. Не Обна Шета была сейчас перед Иваром и не провидица Тренгар, а перепуганное существо, в ужасе взиравшее на имитацию лльяно.
– Нет… – прошептала она. – Прошу, не делай этого…
– Так мы договорились?
Провидица кивнула. По ее щекам струились слезы.
– Никаких попыток зондирования, – произнес Тревельян. – Ты согласна?
Новый кивок. Он знал, что она не обманет – терукси не умели лгать.
– Будешь сотрудничать с нами?
– Я постараюсь… постараюсь… – Ее голос был тихим и тусклым.
– Хорошо. Рад, что мы достигли взаимопонимания.
Он провел рукой над пультом. Колпак поднялся, затем погасли огоньки, исчез экран и смолкла музыка. Обна Шета выбралась из кресла.
Ноги ее подгибались, на щеках блестели слезы.
– Тебе нужно умыться, – сказал Тревельян. – Тут есть санитарный блок. Идем, я отведу тебя.
Слабая улыбка скользнула по губам Обны Шеты.
– Ты не запрешь меня снова, милорд консул? В этом блоке?
– Просто консул или, если угодно, Ивар. Не беспокойся, моя красавица, там нет замка.
Он ждал у дверей тридцать или сорок минут – совсем недолго для женщины, пережившей столь сильное потрясение. Наконец, она вышла, оперлась на руку Тревельяна и попросила отвести ее в жилой отсек.
Когда они пересекали площадку, Обна Шета тихо шепнула:
– Ты был жесток со мною, Ивар… слишком жесток…
– У меня не было другого выхода.
Она помолчала. Затем продолжила:
– Мне не пришлось бывать на Земле и в других мирах вашей Федерации… Но мне говорили, что у людей странные обычаи. Слишком суровые, на взгляд терукси.
– Возможно, – ответил Тревельян. – Я сейчас читаю труд одной женщины, эксперта по культурным связям с Дингана-Пхау. Она утверждает, что у вас там просто рай. Все друг друга любят, и никаких семейных сцен и ревности.
Он не был уверен, что Обна Шета его поняла – возможно, она не имела понятия о ревности и семейных сценах.
В молчании они добрались до жилого купола и ее отсека.
Здесь, перед дверью, она заглянула в лицо Тревельяна и, печально вздохнув, промолвила:
– Вы, люди, слишком жестоки… У нас всегда принимают любовь, считая ее радостью… А вы стараетесь сломать и подчинить. – Снова вздохнула и прошептала: – Вино… мне надо выпить вина…
– Наша жестокость – дурная наследственность от предков, –
– Что там?
– Сочинения нашего древнего автора из самых великих…
«Отелло», «Ромео и Джульетта», «Гамлет»… И еще одна забавная история… Называется «Укрощение строптивой».
Интерлюдия
Мобильный Флот
Маневр был завершен: семнадцать дисковидных эмиттеров поля разместились по периметру потока, десять повисли в центре наружного кольца, там, где плотность газовой струи будет максимальной. Жилые модули, транспорты и контейнеровозы были собраны в плотный рой на безопасном удалении от экрана; рядом с ними дрейфовала боевая эскадра, двенадцать тяжелых рейдеров со вспомогательными судами.
Там находился и флагман «Карфаген», нацеливший свои антенны и локаторы на фронт приближавшегося выброса.
Перестроение Флота и инспекция эмиттеров была задачей коммодора Моррисона, главы сектора энергетической защиты. Сейчас он плыл в своей прозрачной капсуле мимо гигантских кораблей, мимо чашевидных излучателей, направленных к полюсу Галактики, принимая доклады управляющих ими искусственных интеллектов. Силовой экран еще не был инициирован, но через несколько дней барьер защитного поля перекроет зону в сотни мегаметров, и Великая Пустота озарится огнем. Моррисон представлял это очень ясно: бушующий океан плазмы, струи раскаленного газа, отброшенные во тьму, алые световые короны вокруг излучателей, ритмичное колыхание щита в такт циклам отражения и поглощения. В начальной стадии эмиттеры возьмут энергию из Лимба, затем поток снабдит их нужными ресурсами: что-то отразится экраном и уйдет в пустоту, что-то экран передаст поглотителям. Энергии в потоке хватало – по пути из ядра он уничтожил десятки звезд и мог взорвать еще столько же.
– Восьмой – инспектору, – прозвучал сухой холодный голос искусственного интеллекта. – Все системы в норме. Рапортую о готовности.
– Восьмой, рапорт принят, – отозвался коммодор. Он мог бы сейчас не мчаться в холоде и мраке, облетая кольцо излучателей, мог сидеть в рубке «Карфагена», куда передавались рапорты, но это было слишком буднично и скучно. Ему нравилось видеть рабочие модули собственными глазами. Это дарило ни с чем не сравнимое ощущение: как древний полководец перед битвой, он осматривал строй своих воинов. Воинов-гигантов, обитающих в пространстве, – тяжесть этих огромных дисков проломила бы кору любой планеты.
Он выслушал остальные доклады и после семнадцатого велел пилоту переместиться к середине кольца. Еще десять сообщений… Все в порядке, осталось лишь послать команду на включение экрана…
Его маленький шаттл направился к «Карфагену». Плотный рой, окружавший флагман, сиял огнями и был многослойным: в центре – суда, несущие экипаж, за ними грузовые корабли, транспорты, зонды-разведчики и огромные угловатые модули спасателей – на тот случай, если придется эвакуировать население Лианы. Не все, но хотя бы часть… Это было бы самым печальным исходом, и Моррисон старался не думать о такой возможности.