Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев
Шрифт:
Мы навьючили на четырёх лошадок значительно полегчавший багаж и медленно двинулись вперёд по обледеневшим камням ледника, обходя завалы от недавних лавин. Тропа исчезла. Из-за снегопадов не осталось никаких следов предыдущих проходов. Сколько людей переходило перевал каждый год? Дюжина, а может, и менее того? Ведь из Заскара можно было выйти и через другой перевал — Пхилтсе.
Мы поднялись на высоту около пяти тысяч метров, и дышать становилось всё труднее. Поднимая глаза к небу, я различал наполовину скрытый тучами перевал. Вскоре тучи окутали нас серым саваном. Пошёл снег. Мы переставляли ноги, часто дыша, наши сердца стучали в груди, как барабаны. А ведь надо было ещё подбадривать пони, которым дорога тоже давалась нелегко. Мы их перевели по одному через первый заснеженный склон. Дальше тянулся ряд крупных морён, покрывавших
У лошадей появились признаки крайнего утомления. Они часто останавливались, быстро-быстро дышали, словно собаки, склонив морды к земле. Они много прошли за последние шесть дней, а ели мало. Время от времени одна из них сбивалась с ритма и начинала скользить назад. К счастью, природа научила их не противиться и не делать лишних движений до полной остановки.
Нам встретилась более широкая, чем другие, расщелина, по дну её меж двух ледяных стен нёсся водный поток. Мы долго искали более узкое место, чтобы перепрыгнуть трещину: один неверный шаг — и неминуемая смерть в ледяной воде. Пересекли ещё несколько снежных полей. Туман на короткое время рассеялся, и я увидел меж облаков вершины. Они были почти рядом, эти таинственные и устрашающие горы с их шапками девственно белого снега и редкими чёрными проплешинами. Нас окружал ледяной ад, уши закладывало от странной звенящей тишины, и мне казалось сквозь туманную дымку, что земля ползёт, образуя горы прямо на наших глазах. В неземном одиночестве, в окружавшем нас безлюдье я лучше, чем когда-либо, ощущал теснейшие узы дружбы, объединявшей нашу троицу.
Мы останавливались всё чаще, чтобы перевести дыхание. К счастью, склон постепенно становился более пологим. Несколько сот метров шли по ровной местности, устланной снегом, и вдруг Нордруп воскликнул: «Слава богам!» Этот крик странным эхом растёкся в тумане, и вдали послышался рёв лавины. Мы вышли на самую высокую точку перевала — пять тысяч двести метров. Здесь окутанная туманом торчала в снегу большая ветка, увешанная потрёпанными молитвенными флажками. Ветку воткнули в кучу камней, сложенную благочестивыми странниками, которые, как и мы, выстрадали перевал Шинго-Ла и таким способом благодарили богов за благополучный финал. Мы достигли южных врат Заскара — одного из высочайших перевалов в Гималаях.
Ради этого события решили перекусить у каменного холмика. Из плетёных ивовых корзинок достали яства: цзамбу и галеты. Я был счастлив, что страшный перевал остался позади, и с глупой ухмылкой на лице произнёс: «Теперь осталось лишь спуститься». Я не подозревал о трудных преградах и опасных сюрпризах, ожидающих нас на пути вниз.
— Название перевала, — разъяснил Нордруп, — происходит от слова «шинг-курр» (носильщик дров). Это значит, что, если хочешь пройти через перевал, бери с собой дрова, ибо местность дальше лишена какой бы то ни было растительности, пригодной на топливо.
Пока отдыхали после завтрака, лёгкий ветерок разогнал туман. И только тогда мы увидели, что стоим на краю пропасти, которая резко обрывалась к ледяному озеру, где скапливались лавины со всех окружающих гор. Исчезли облака, яркое солнце ударило по рваным цепям гор, которые мы только что пересекли. Вид на юг был закрыт тяжёлыми муссонными тучами, висящими над Гималаями.
С сожалением расставаясь с красотами Шинго-Ла, мы приступили к опасному спуску. Тропы по-прежнему не было. Мы поднимались и спускались по хаотической поверхности ледника, перерезанного множеством опасных трещин, которые, однако, совсем не пугали Лобсанга и Нордрупа. Ледник был частично покрыт снегом, но чаще всего в стороне от места схода лавин под ногами попадались куски сланца, трещавшего под нашими каблуками. Из-за скольжения наше продвижение было трудным и опасным, особенно когда ледник падал почти отвесно. Лошади скользили, били копытами по скалам, съезжая вниз на заду. Мы могли подбадривать их только криками. Груз стал соскальзывать, и пришлось его дополнительно крепить. Это было нелегко, поскольку пальцы без перчаток сильно мёрзли. Двигаясь по склону, наткнулись на следы крови на камнях, шагая по ним, добрались до самого маленького из наших пони — серой кобылки. Упав, она глубоко рассекла сухожилие у самого копыта. Благо у меня была аптечка, и мы тотчас перевязали её. К счастью, лошадка не хромала и продолжала путь вниз вместе с остальными.
Достигнув дна этого ледника, мы вскарабкались затем на другой, окружённый хаотическим нагромождением скал и снежных блоков. Когда лезешь в гору, мечтаешь о спуске, но теперь я понимал, насколько спуск труднее подъёма! С каждым шагом вниз надо с усилием напрягать своё тело, чтобы удержаться. Здесь очень важно иметь крепкую альпинистскую обувь. С самого начала путешествия на мне были специальные ботинки, но они уже начали рваться. Подмётки, когда-то имевшие чёткий глубокий рисунок, стали гладкими и просили каши, швы трещали; а ведь я купил совсем новенькую обувь в Каргиле. Правда, после монастыря Рингдом я прошёл пешком шестьсот километров, а путь был усеян острыми скалами.
Второй ледник перешёл в цепь скалистых останцов. Наконец мы ступали по твёрдой земле. Наша тропа тянулась вдоль скалистого склона очень узкой долины, окружённой со всех сторон заснеженными пиками. Эта долина, по словам Нордрупа, относилась к Заскару, которому принадлежали «обе стороны горы». Заскарская территория кончалась в конце долины, где она доходит до большой реки. На её берегу мы и собирались заночевать.
На карнизе, над яростным водным потоком, который вытекал с ледника, мы заметили две современные палатки. Несколько индийцев в хаки вышли из них при нашем приближении. Это были инженеры географической службы Индии. Один из них сказал, что им поручено составить географическую карту Заскара, и изучить её геологическое строение. Ирония судьбы заключалась в том, что из-за долгой изоляции Заскара от внешнего мира эта территория до сих пор не привлекала внимания геологов, в то время как уже изучены образцы пород Марса!
Вскоре мы дошли до места, где сошедшие с гор лавины заполнили всё дно долины, а водный поток пробился через снег. Это был первый этап образования снежного моста. Эти мосты образовывались после схода нескольких снежных лавин по одним и тем же ложам. Масса снега, перекрывавшего долину, была так велика, что он не успевал растаять за короткое лето.
Уже наступал вечер, а мы, до предела вымотанные, всё ещё не выбрались из этой долины. Пошёл дождь, и ледяная вода, смешиваясь с горячим потом, потекла по шее и спине. Эта адская смесь, я был уверен в этом, вызовет воспаление лёгких и приведёт к смерти задолго до того, как мы доберёмся до цели. Но какова была эта цель? Часть моей души осталась в Заскаре, а другая тащилась по этой долине. Но началось медленное пробуждение моего второго «я» — усилилась тоска по семье, детям, по вкусной пище, хорошему вину, доброй ванне… Искушений было столько, что я начал забывать своё гордое «я», заскарского бродягу, выступившего и актёром и зрителем одновременно в этой необычной средневековой мистерии; моя вторая жизнь отступала на задний план. Мир луков и стрел, князей и слуг, пони и ослов, мостов из плетёных веток, дворцов и глиняных домов, подвешенных над обрывами монастырей, свирепых изваяний богов в кумирнях; диких баранов и волков, песен и смеха, благословений, гонгов, колокольчиков и бьющихся на ветру молитвенных флажков. Мир с двенадцатидневными праздниками, во время которых льются реки чанга для всех, кто любит от души повеселиться.
Такие мысли теснились у меня в голове; мою душу раздирали ностальгия о прошлом и предчувствие будущего, усталость и радость существования… Наконец мы достигли «сумдо», трёх камней, обозначающих границу Заскара, точку встречи бурной речки, вдоль которой шли от самого ледника, с громадной ревущей рекой, вытекавшей из широкой долины, охраняемой величественными часовыми — каменными скалами.
— Смотрите! Он обвалился! — вскрикнул Нордруп, указав рукой налево.
Вначале я ничего не заметил. Потом понял, что там, где оба берега соединились снежным мостом, остались лишь жалкие ледяные обломки. Нордруп и Лобсанг были правы, когда выступали против предложенного мной маршрута: снежный мост обвалился!
Оставалось перейти реку вброд или вернуться в Кургиякх. Ни то ни другое решение нас не устраивало. Под непрекращающимся дождём мы быстро разгрузили животных и поставили палатку. Я предложил Лобсангу и Нордрупу спать в укрытии вместе со мной, но они отказались. Они предпочитали провести ночь под открытым небом. Похоже, им не мешали ни дождь, ни снег, ни мороз. Они выбрали клочок земли посуше у стены каких-то руин, соорудили из сёдел стенку от ветра и натянули над местом ночлега одеяло.