Засланцы
Шрифт:
Рассказывают, был такой случай. Один рыцарь, уезжая в Крестовый поход, оставил ключ от пояса невинности своей жены ближайшему своему другу. Единственному человеку, которому он безгранично доверял. Не успел рыцарь доехать до городской стены, как его догоняет этот самый друг и говорит:
– Хорошо, что ты не успел далеко уехать, ты перепутал и оставил мне какой-то другой ключ.
Во времена инквизиции, когда люди от недостатка зрелищ жарили друг друга на кострах, много было этого «жареного» юмора.
Ну,
– Ты чего?
Он говорит:
– Анекдот вспомнил. Жутко смешной.
Ему говорят:
– Расскажи.
Он говорит:
– А отпустите?
Ему говорят:
– Если Великий инквизитор засмеётся, отпустим.
Правда, тот вообще никогда не смеялся. Дуб дубом. А приговорённому терять уже нечего, он и рассказывает:
– Встречаются два крепко пьющих еретика. Один жутко мрачный.
– Ты чего?
– Да вот, как пьяный домой приду, жена в дом не пускает.
Второй говорит:
– А ты разденься догола, она дверь откроет, ты одежду всю брось внутрь, не оставит же она тебя голым на лестничной площадке.
Дня через три они встречаются. Первый ещё более мрачный.
– Представляешь, – говорит, – стою перед дверями, разделся, дверь открывается, я бросаю туда всю одежду и слышу: «Следующая станция – «Павелецкая»…
Все вокруг, конечно, заржали, а инквизитор спрашивает:
– А что тут смешного?
Ну и сожгли мужика. А жаль. Анекдот-то хороший. Просто мужик этот своё время опередил. Родился раньше времени. Он семимесячным родился, когда ещё не было метро.
Что касается России, то на наших бескрайних просторах люди шутили широко и бесшабашно, иногда до смертоубийства.
Ещё во времена дохристианские такое творилось! Народ разгульный был, поклонялись Перуну, устраивали на полянах всякие танцы, обнимались, мёд пили, портвешком лакировали, во жуть была, все голые!
И где-то в веке восьмом, под Новгородом было дело (эта история на берестяных грамотах до нас дошла). Один, значит, добрый молодец, который по профессии был ходок из варяг в греки, часа в три ночи вдупель пьяный, возвращается домой и волочёт с собой красну девицу, тоже вумат, что в переводе с древнерусского означает вдрабадан.
И вот этот добрый молодец стучится в дверь своей курной избы. Дверь открывает жена в одной ночной сорочке и с батогом в руках. Он ей, жене, говорит: «Тсс, скажи, что ты – моя сестра».
Ну, потом, конечно, до конца жизни ходил с одним глазом, но шутка удалась. Эта девица чуть со смеху не померла.
Да, любили тогда пошутить. Во времена Василия Третьего такая, например, история приключилась. Идёт похоронная процессия. Несут, стало быть, гроб. А в гробу сидит мужик в лаптях, шапке и на гармошке наяривает.
Навстречу дружбан:
– Кольк, ты, что ли?
– Ну.
– Так тебя же хоронят!
– Ну.
– Так ты же ещё живой!
– А их это колышет?
Во времена Екатерины жуткий был разврат. Она сама любила погулять, ну и придворные не отставали. Чуть что не так, давай изменять друг другу. Так, помнится, осталась от тех времен история.
Один боярин, а может, и дворянин, Василий, возвращается из деревенского имения домой, в столицу. Внезапно возвращается, не предупредив. Входит в комнату жены, а она в постели и больная. Кричит:
– Ой, умираю! Ой, зови лекаря.
Василий свет-Гаврилович кидается из жениной комнаты за врачом, а в коридоре сынишка говорит:
– Папк, там в шкафу дядя Петя сидит.
Василий возвращается в комнату, открывает шкаф, а там действительно дядя Петя сидит под одеждой.
Василий посмотрел на Петра и говорит:
– Петя, ты что, сдурел? Жена помирает, а ты с сыном в пряталки играешь.
И всё. Жена тут же на поправку пошла. Всё наладилось. Они долго жили, счастливо и умерли в один день, но в разные годы.
А во времена Павла какая история была. В то смутное время очень были в моде карточные игры. Вот однажды павловские вельможи играли в преферанс. Втроём играли. И один из них сел на мизере сразу на три взятки. Кто играет в преферанс, знает, что это такое, а кто не играет, поверьте – это плохо.
И так этому проигравшему плохо стало, что он дал дуба, то есть тут же прямо за столом отбросил сандалии и его обнял кондратий.
И вот идёт похоронная процессия, и несут гроб среди прочих и двое его друзей.
И один из них говорит:
– А вот если бы пошли с семёрки пик, то он схватил бы не три, а все пять взяток.
А второй отвечает:
– Да ладно, и так хорошо.
А царь Павел, который рядом был, он это всё услышал и говорит:
– Какие же вы бессердечные люди.
И точно, как в воду смотрел, они же, эти два типа, потом участвовали в его убийстве. Но, правда, были пьяными, хотя это и не послужило им смягчающим вину обстоятельством. И что интересно, Александр Первый заставил их, цареубийц, нести гроб с телом Павла. Исторический факт. И тут им уже не до разговоров было о мизере. Тут лишь бы ноги унести.
А то ещё при Александре Третьем была история. Он, Александр Третий, не очень любил евреев. Любил, но не очень. Ну, и народ, конечно, в соответствии с этим, тоже не шибко евреев жаловал.