Заслони меня собой
Шрифт:
Раньше мы всей семьей садились за него на праздники – с мамой и с родителями Юрки, если они приезжали. Я так любила те посиделки. Теперь мы вдвоем… Но камин все равно будет разведен, стол накрыт – кто-то должен продолжить семейную традицию.
Бабушка все мечтала: вот Риточка замуж выйдет, Юрочка женится, детишек родите… Только у меня выкидыш за выкидышем, а Юрка – он никому не нужен. Вроде все на месте: руки, голова, не пьет… А девушкам не нравится. Дед говорил, это потому, что он лопух.
Я вздохнула и пошла за бабушкиными тарелками.
Я сварила пельмени, нарезала салат из огородной зелени, огурцов и покупных помидоров, а Юрка открыл вино и развел камин. Скоро стемнеет, а по вечерам в деревне прохладно.
Мы сели за стол – все, как прежде! Огонь трещит, вкусно пахнет дымом. Здесь тоже был янтарный пол, над камином висела кабанья голова – дедов трофей. Бил дичь он чаще, но к таксидермисту обращался всего пару раз. Еще у нас была голова оленя, но испортилась и ее пришлось выбросить.
На стенах висели дедушкины ружья, одно принадлежало Юрику – дед подарил ему на шестнадцатилетие, пояснив, что наш участковый Семеныч не должен об этом знать.
Мелкашка была моей, но я ею не пользовалась, разок стрельнув зайца по дедовому наущению.
На одной из стен обнаружилась «проплешина» в коллекции.
– А где дедов «вепрь»?
– Да так, – отмахнулся Юрка. – Снял, только воров привлекает. Дорогое же.
Я глотнула вина и навалилась на пельмени. Уже забыла, когда ела в последний раз: кажется, вчера утром.
– Что с лицом-то? – кивнул Юрка.
– На меня напали.
Юрик сцепил мосластые пальцы под подбородком. Широкий рот – почти как у клоуна, дернулся.
– Это кто такой смелый на мою сеструху напасть? Что случилось, Ритка? Рассказывай.
Я уставилась в тарелку и сглотнула. На меня не просто напали – пытались убить, но вывалить это во время семейных посиделок я не могу. Все равно, что неожиданно для всех насыпать кучу конского навоза на новогодний стол.
– Даже не знаю… Соли не принесешь? – выкрутилась я, выгадав еще секундочку.
Юрка ушел на кухню, а я опустила глаза, напряженно размышляя, что делать. Тот тип из кабинета Федора угрожал моей семье. Сочувствовал насчет бабушки и намекал, что остальные тоже не бессмертные.
Может соврать?.. Юрка мог защитить меня от хулиганов. Но от тех людей, с которыми я столкнулась, он меня не защитит – посмотрим правде в глаза. Попытается и, скорее всего, погибнет.
Вот Ярцеву я бы сказала сразу.
– Ты что, болеешь? – неожиданно спросил Юрка.
Я подняла голову и вопросительно уставилась на него. Дыхание перехватило – он держал флакончик с ядом, который я забыла на кухне.
– Отдай сейчас же! – не владея собой, закричала я и на подгибающихся ногах бросилась к нему. Брат растерянно смотрел, как меня трясет.
Я забрала флакон и спрятала в
– Не трогай, – пряча глаза, попросила я.
– Что за капли? – спросил он. – Что случилось?
– Это… мое, – ответила я, не зная, что соврать. Надо сказать, что они гинекологические и он отстанет. Мужчины терпеть не могут эти темы, а что болею – он знает, просто без подробностей.
Юрка растерянно меня рассматривал:
– Ну… – смутился он. – Тебя же не изнасиловали, да?
Почти угадал, но преуменьшил масштаб проблем.
Что я могла ответить? Попытались?
– Все нормально, – твердо сказала я. – Мне надо поспать, я прошлой ночью почти глаз не сомкнула. А утром я все расскажу.
Я проснулась от собачьего лая – соседская псина не умолкала. Покрутилась, надеясь вновь уснуть, но на новом месте я всегда плохо сплю, словно принцесса на горошине.
Я села в пышной кровати, отдернула занавеску. Ночь была светлой и лунной, из приоткрытого окна тянуло свежестью. Закутавшись в бабушкин халат, я вышла на крыльцо и села на прохладную деревянную ступеньку. Ночь дышала природой и звезд столько, сколько в городе не увидишь.
Из темноты ко мне вышла Ирма и ткнулась в колени холодным носом.
– Тоже не спится? – пробормотала я, обхватив ладонями мохнатую морду. – По бабушке скучаешь? – совсем тихо спросила я, чтобы Юрка не услышал, если не спит. – А у меня муж мудак, – призналась я. – Хорошо тебе, мужика раз в год видишь и то недолго.
Ирма встряхнулась и улеглась у ног. Теплая шерсть и опадающий бок овчарки возвращал меня в детство, где все было хорошо. Ирме двенадцать, а тогда все были живы, и оптимистично смотрели в будущее.
Бабушка думала, что я удачно выйду замуж и буду приезжать с внуками, многого добьюсь в городе. Она научила меня шить. Вышивать мне даже нравилось, но где взять время этим заниматься? После смены приползаешь домой с отечными ногами, быстро готовишь на завтра обед дражайшей половине, стираешь униформу, моешься и падаешь спать… Я где-то себя потеряла, на пути из этого дома в то светлое будущее, что мне пророчили и в которое я уезжала.
Кажется, после третьего выкидыша.
Самую главную бабушкину мечту я выполнить не сумела.
В первый раз кровь пришла через две недели после задержки. Перепуганная, я понеслась к врачу, и только там узнала, что ничем не поможешь.
– Так бывает, – сочувственно сказала участковый гинеколог, быстро записывая что-то в карту. На меня она не смотрела – за дверью ее ждал десяток пациенток. – Попьете витамины, пролечитесь, и через три месяца пытаться!
Она ободряюще улыбнулась, выписала названия препаратов и направление на платное УЗИ.
Так бывает. Естественный отбор и все такое: скорее всего, с эмбрионом было что-то не так. По статистике с выкидышем сталкивается чуть ли не каждая вторая… Я поняла, что все куда хуже, когда скинула в третий раз – на том же сроке.