Засранец Бэдд
Шрифт:
– Помни, что я могу сделать в следующий раз, когда тебе захочется посмеяться надо мной, идиот, - прорычал я.
Брок убрал руку, выдернул нож из стены, уставившись на него так, словно никогда раньше не видел подобного.
– Ты мог повредить мою руку, осел.
Я забрал нож, вымыл его и вернулся к нарезке лаймов, игнорируя редкие аплодисменты, взгляды, свист и шепот, которые получил за свое маленькое представление.
– О, ради бога. Я мог бы сделать это с удвоенного расстояния в темноте топором.
– Чушь собачья.
Я нахмурился, глядя на Брока.
– Что значит «чушь собачья»? Мой отряд и трое других ежегодно проводили соревнования по метанию ножей, и я каждый раз побеждал. Дошло до того, что они разрешили мне соревноваться только с непрофессиональным оружием, например, кухонными ножами, топорами и другим дерьмом вместо настоящих сбалансированных метательных ножей, как у всех остальных.
Брок пожал плечами.
– Ага. Не знал, что ты так умеешь.
– Он сгреб ломтики лайма с разделочной доски на поднос.
– Я много могу такого, о чем ты не знаешь.
– Например, слишком легко обижаться?
– предположил он, наливая клиенту пинту пива.
– Например, надрать твою тощую симпатичную задницу, если ты не заткнешься к чертовой матери, - прорычал я.
Брок лишь рассмеялся.
– Что и требовалось доказать, - он покачал головой, отдав пиво и взяв за него десять долларов.
– Ты еще капризнее и вспыльчивее, чем обычно.
– Господи, ну ты и ботан, кто вообще употребляет такие слова, как «вспыльчивый»?
– Я, а ты Старый хрыч.
– Старый хрыч?
– спросил я, уставившись на него.
– Ну, есть такой комикс о…
– Я, мать твою, знаю, кто такой Старый хрыч, член ты вафельный.
– Ага, но ты даже более кипишной, чем Старый хрыч. Что серьезно расходится с идиотской ухмылкой, с которой ты болтался все утро.
Я взглянул на время на экране кассового аппарата: без пяти минут четыре часа.
– Пора мне. Дел немерено.
– Классическая тактика уклонения, брат.
– Вовсе я не уклоняюсь, просто… надо позвонить Маре в четыре. И если скажешь хоть слово, я кастрирую тебя, пока ты спишь.
– Медсестра со свадьбы? Ты… позвонишь ей… по телефону?
– Нет, говнюк, залезу на крышу и буду оттуда кричать.
– Говнюк?
– он сделал паузу, вытаскивая дозатор из пустой бутылки «Джеймсона» и запихивая его в новую.
– Именно. Говнюк.
– Я вымыл руки, а потом взял чаевые из банки, стоявшей у кассы.
– Тупая задница. Засранец. Говногоблин. Продажный членосос. Ходячие лосиные причиндалы. Овцетрахальщик. Слов полно, продолжать?
– Пожалуй, нет. Ты оскорбляешь мои тонкие чувства своими грубыми, варварскими эпитетами. Я так и в обморок могу упасть, - произнес он с монотонным сарказмом.
– Где ты вообще понабрался такого, кстати?
– Долгие перелеты для десантирования, где нечем заняться, кроме как находить новые и все более изобретательные способы оскорблять друг друга, - ответил я.
– Ну, определенно, ставлю тебе пятерку за креативность.
Я засмеялся, пересчитывая купюры и сортируя их.
– Серьезно, мы делали это часами. Это ничто по сравнению с тем дерьмом, которое мы сочиняли. У тебя уши бы отсохли на твоей правильной маленькой голове, услышь ты, что мы придумывали после шести или восьми часов полета в хвосте C-130. (уточнение от перев. С-130 - американский военно-транспортный самолет). Целью было обозвать как можно более мерзко и оскорбительно.
– Иди. Звони своей женщине. Мы тут сами разберемся.
– Она не моя женщина. Мы просто… репетируем свидания.
Брок долго смотрел на меня.
– Из этого заявления столько всего можно извлечь, что я даже не знаю, с чего начать.
– Так и не начинай. Просто забудь.
Он пожал плечами, подняв руки в знак капитуляции.
– Ладно, ладно. Но ты же понимаешь, что я проведу твой психоанализ позже?
Я помахал рукой и сунул деньги в карман.
– Да, да, яйцеголовый. Увидимся позже.
Я побежал наверх и переоделся в чистые джинсы, простое черное поло, военные ботинки и кожаную куртку. Слегка засомневался, но все же сунул несколько презервативов в задний карман, просто потому, что никогда не помешает быть готовым, особенно учитывая сильную физическую химию между мной и Марой.
Ксавьер уехал на своем байке, так что я остался без транспорта. Ситуация, которую необходимо было срочно исправлять, если я собирался прожить здесь как минимум еще восемь месяцев. По правде говоря, я мог представить себе, что пробуду здесь, в Кетчикане, немного дольше. Мне нравилось находиться рядом с братьями, дома, жить скучноватой гражданской жизнью в кои-то веки. Я прослужил на флоте без малого десять лет, большую часть времени морским котиком, и моя жизнь была далеко не нормальной, поэтому это было ново и немного странно, и я наслаждался таким времяпровождением.
Через первый этаж я прокрался на улицу, затем направился в порт, где, как я знал, стоял круизный лайнер Клэр, подруги Мары. Я набрал номер Мары.
Она ответила после третьего гудка.
– Привет.
– Привет. Развлекаешься с Клэр?
Я слышал шум и голоса на заднем плане, она определенно находилась в порту.
– Да, денек был веселый. Мы еще погуляли по Рейнберду, взяли Утиный тур, пообедали.
– Забавно, я вырос здесь и никогда не покупал Утиных туров.
– Да, а я полжизни прожила в Сан-Франциско и никогда не была ни в Алькатрасе, ни в лесах Мьюра. Когда где-то живешь, то обычно не очень-то увлекаешься всякими туристическими штуками.
– Верно, - согласился я.
– Так ты в порту? Хочешь где-нибудь встретиться?
– Да. Вообще-то, я только что высадила Клэр. Ты на байке брата?
– Нет, он сам на нем, так что я иду пешком. Подумал, что мне нужно купить машину или типа того. Ходить повсюду пешком - это же бред.
– Разве ты не солдат? Я думала, ты привык к походам.
Я рассмеялся.
– Я служил во флоте, а не в армии. И, будучи морскими котиками, мы особо пешком не ходили. Это не самый эффективный способ проникновения, по большей части.