Застава на Аргуни
Шрифт:
Костя жадно слушал начальника. Он смотрел туда, куда смотрел Торопов, делал с усердием то, что делал Торопов. Начальник ему все больше и больше нравился. Движения Торопова точны и расчетливы, речь строга и немногословна, взгляд спокоен и проницателен. Да, это настоящий воин! У такого враг не вывернется. Неужели и он, Слезкин, когда-нибудь будет таким же?
— Ну, а теперь домой. Дистанция прежняя. Аллюр на один крестик можно прибавить, — сказал Торопов, глубже усаживаясь в седло.
«Опять новость: какой-то аллюр и крестик?» — смутился Костя, посылая коня
У оконечности одного из островов лейтенант придержал коня, спешился:
— Возьмите мешок и — за мной!
Слезкин привязал к дереву коней и, сгорая от любопытства, побежал за начальником. Торопов остановился в торосах, разгреб валенком снег, отыскал маленький ломик и стал долбить прорубь. Не понимая еще, что задумал лейтенант, Слезкин предложил:
— Разрешите, я помогу!
— Смотрите за сопредельной стороной, — показал Торопов на маньчжурский берег. — Винтовку возьмите на изготовку…
Продолбив лед, Торопов вытащил из воды огромную морду-плетенку. Из морды, разбрасывая брызги, посыпались крупные, как на подбор, таймени. Поблескивая зеленовато-стальной чешуей, они раскрывали приплюснутые зубастые пасти, жадно глотали воздух, упруго извивались и тут же замерзали на сорокаградусном морозе.
Торопов столкнул плетенку обратно в прорубь, привязал ее к столбику, торчавшему из воды, начал сгребать добычу в мешок. Улов оказался приличным — пуда на два. Легко взвалив мешок на плечо, лейтенант широко зашагал к лошадям, на ходу теряя капли-льдинки, сбегавшие по полушубку. Слезкин мелкой трусцой семенил следом.
Лейтенант приторочил мешок к Костиному седлу. Поехали дальше. Впереди, в такт лошадиному бегу, мерно подпрыгивала широкая спина начальника, туго перетянутая ремнями. То ли от работы, то ли от продолжительной езды начальнику, несмотря на мороз, стало жарко. Он опустил воротник, откинул кверху уши у шапки. Костя, хоть и продрог, поступил точно так же. Студеный ветер врывался за воротник, обжигая уши и щеки. Но до ветра ли было Слезкину? Он скакал, стараясь как можно точнее скопировать горделивую осанку бравого начальника. И ему казалось, что он сейчас удивительно похож на бывалого Торопова. Сознание того, что он находится сейчас на самом краю государства, что он охраняет его, разожгло воображение, и Костя размечтался.
«А что? Появись сейчас десяток-другой самураев, мы их запросто перещелкаем. Можно и гранатами забросать. Ни один бы не ушел…»
Костя представил, как стреляет, лихо мчится на красавице Жемчужине за японцами. Неизвестно, какие бы еще подвиги он совершил в пылу боевого азарта, если бы мороз не впился зубами в его оголенное ухо.
Слезкин пришел в себя, начал растирать варежкой ухо, глянул на луку и обомлел: мешка с рыбой не было. «Раззява! Конечно, раззява! Что теперь подумает начальник?» — ругал себя боец, разворачивая коня и устремляясь галопом обратно.
В глазах замельтешили красные, голубые, белые крапинки, пот струился по лицу. Выскочив из-за поворота, Костя посмотрел вдаль. Сердце его заекало
Слезкин спрыгнул с коня, вцепился в находку. Скорей бы приторочить мешок, чтобы начальник не заметил этого позора. Дергая за повод не желавшую стоять на месте кобылу, побагровев от усилия, Слезкин привязал мешок к луке и вставил ногу в стремя. Но Жемчужина заходила «волчком», и нога выскользнула. Попрыгав-попрыгав на одной ноге, Костя подвел кобылу к торосам, снова оперся на стремя. Лошадь, чувствуя нетерпение бойца, пошла вперед. Обрушив на неугомонную кобылу тысячу проклятий, Костя после нескольких неудачных попыток взобраться на лошадь подвел Жемчужину к обрывистому берегу и поспешно взгромоздился животом на седло. Он закачался, точно коромысло на прясле. В таком виде и застал его начальник.
— Что случилось? — тревожно спросил Торопов.
— Мешок обронил, — пролепетал Костя, чувствуя себя жалким, опозоренным в глазах начальника.
— Нельзя так, нельзя. — Лейтенант покачал головой. — Надо было предупредить. Так и до греха недалеко. Я надеюсь, что мой тыл обеспечен, еду спокойно. А что если бы на острове японцы устроили засаду? Вас могли захватить, а меня обстрелять.
— Понятно, товарищ лейтенант. Больше этого не будет! — поклялся Костя, чувствуя себя уже не лихим и бравым, а неуклюжим и мешковатым.
Из-за поворота показалась кошевка. Это ехал Заремский в сопровождении двух всадников. «Влипли!» — подумал Торопов и крикнул:
— Разверните коня вправо!
Костя стал выполнять приказание, но непокорная кобыла топталась на месте, а расстояние между нарядом и кошевой быстро сокращалось.
— Скорее, скорее! — торопил лейтенант, досадуя на неловкость бойца.
Когда кошевка остановилась, Торопов привстал на стременах и громко отрапортовал:
— Товарищ полковник! Наряд в составе лейтенанта Торопова и рядового Слезкина проверил границу на след. Нарушения границы не отмечено.
— А что у бойца к седлу приторочено? — спросил Заремский, показывая на выглядывавший из-за лошадиной холки мешок.
— А это мы вам, товарищ полковник, попутно рыбки на дорожку наловили! — не моргнув глазом, выпалил Торопов — Хорошие тайменчики!
«Молодец — выкрутился!» — подумал Слезкин и с гордостью посмотрел на своего начальника. Он только сейчас догадался, зачем лейтенант приказал ему развернуть вправо коня: чтобы полковник не обратил внимания на мешок.
Заремский нахмурился.
— Службу нарушаете, лейтенант. Предупреждаю вас…
— Так мы, товарищ полковник, этим делом занялись на обратном пути, после проверки контрольной полосы, — попытался оправдаться Торопов. Но Заремский был настроен, видимо, миролюбиво. Хитро прищурившись, он заметил:
— А рыбку я все-таки возьму. Как-никак — подарок!
Полковник козырнул. Кошевка скрипнула и заскользила по снегу.
«Слава богу, пронесло!» — облегченно подумал Торопов, помогая Слезкину привязать остатки улова к седлу. «Вот это лейтенант! Полковника не испугался!» — с уважением подумал Костя…