Застава
Шрифт:
В итоге к отколовшейся скале на снегоходе ездил Рахаил, Зезара, староста деревни и станционный смотритель. Как рассказал Зезара, двое последних нихрена не понимали в происходящем, и больше походили на детей в тени родителя. Как родитель, то бишь магистр Ордена скажет, так и будет. Рахаил это понимал, и вернулся злым, как тысяча бешенных собак. Вся крепость до ужина ходила на цыпочках и боялась лишний раз раскрыть рот. Даже мы с Камой тихонько закрылись в храме и до ужина чинили лавки.
Но все понимали раздражение коменданта. Дать гарантий, что деревне ничего не грозит, он не мог, приказать эвакуироваться, бросив тёплые дома и вещи не дождавшись отчёта о состоянии
Надо признать, он меня приободрил.
Детишкам отдали пустой этаж за кухней и малый двор за курятником. Я на всякий случай пристроила Каму помогать учительницам. Помочь одеть, обуть, поймать, если мелочь просочилась на основной двор или орденские этажи. С тремя подростками было сложнее. Их близость к самым настоящим рыцарям с самым настоящим оружием, в замке, куда до этого их бы никто и не подумал пускать и где на стенах стояли три пулемёта и целая пушка, приводила в восторг. Двоих я накануне поймала ковыряющими замок на чердак донжона. Оба до ужина отправились мести полы в храме, после переданы на руки учительницам. В то, что они возьмутся за ум, я не верила. Я б не взялась. Теперь главное, чтобы Рахаил, который второй день был не в духе, не повесил на замок какое-нибудь каверзное зачарование, которое навредит детишкам.
Камалин я перед сном застала облепленной мелкотнёй. Детишки смотрели на неё, раскрыв рты, называли сестрёнкой, и их компания ей нравилось явно больше, чем моя.
— Кама? Ничего вроде. Уже оправилась. Анион сказал, что голова у неё в порядке, — я сделала вид, что не поняла вопроса. Рахаил хмыкнул, но решил не углубляться.
— Чудить ещё будет?
— А? Нет! Я думаю, нет.
— Ну хорошо.
Мы снова замолчали. Я почти увидела, как клубы дыма из его трубки не рассеиваются, а оплетают комнату белой лохматой паутиной. Сморгнула, и всё пропало. Даже у столика почти не осталось лишних ножек.
— Завтра приедет бригада из Элени. Геологи, их привезёт ремонтная дрезина. Будут фиксировать разрушения или что-то в этом духе, — тихо сказал Рахаил.
— Завтра же новый год!
— Ну и что. Дрезина придёт в полдень. Сходишь, встретишь.
— И что посмотреть? О чём спрашивать?
Старик скосил на меня глаза, не поворачивая головы.
— Просто встреть.
— Проследить, чтобы не набухались ночью?
— Это лишнее. Просто встреть.
— А вы?
— А я тут посижу.
Мы снова замолчали. Я была благодарна Лиру за предупреждение, что старик не в духе. И геологи эти на дрезине. На дрезине! Видела я эти ремонтные развалюхи, от одного вида плохо становится, а не то, чтобы на них пилить через Океан. Железнодорожникам, конечно, за такие кунштюки пятикратно платят, а если что, семьям дадут пенсию. Орденцы, по крайней мере, так и делали. Железнодорожники народ полезный и их надо хорошо кормить. Как бы всякие философы не надрывались, что нынче инженеру, вытирающему пальцы о скатерть и давно забывшего стихи Почтенных Лириков, больше уважения, чем доктору философии, без железнодорожников наш мир точно пойдёт в пасть Аману.
Но геологи на дрезине? Ага, их семьям никто пенсии платить не будет и детей в политехническую школу даром не пристроят.
Я искоса посмотрела на Рахаила. Волшебник жевал потухшую трубку и смотрел перед собой. Геологи, так геологи. Утром спрошу подробности, отчего такая спешка.
— Хорошо, мастер.
Он медленно кивнул.
Мы просидели ещё несколько минут, глядя на столик.
— Как вы думаете, почему нас тряхнуло? — спросила я, глядя на огонёк. Гибернийский город, которого нет, но который должен быть.
Каждый год в Шеркел приезжали историки и их ученики. С собой они привозили книги по истории гибернийцев. Некоторые, приезжавшие не в первый раз, привозили что-то специально для орденцев. Некоторые старые знакомые привозили свои изыскания похвастаться. В крепостной библиотеке несколько полок занимали книги только про гибернийцев. Зимы здесь долгие, и этими долгими зимами от скуки многие пытались их осилить. Я, например. Не всё же мне читать святые тексты да грошевые журналы с картинками. Мозг, как говорил мой братец, это такая мышца, которой надо постоянно жевать что-то умное.
Старик тоже смотрел на огонёк и думал о своём.
Может быть, он думает о том, что и я? Гибернийцы строили свои города цепочками. За перевалами, в ныне необитаемой долине, если верить орденским картам, были остатки ещё одного гибернийского поселения. Возможно, города, но это вряд ли. Скорее всего что-то вроде нашего посада: несколько десятков домов и забор. Те руины не успели исследовать полностью. Некогда рядом была альдарская каторга на медных рудниках, поселение, застава, башня ордена, дорога и мостик в Альдари. Но всё это великолепие бросили ещё до появления железных дорог, а значит, до появления всех наших наук в том виде, к которому мы привыкли.
Я вернула взгляд на карту.
Огонёк. Город, которого нет, но который должен быть.
— Может быть, там был обвал?.. — я не заметила, как начала говорить вслух.
— Не в этом столетии.
— В прошлом?..
— Под Берлогой много не покопаешь, девочка. А что сверху ничего нет.
Берлога и Магда. Хм. Я всё время забываю о Магде. Я напомнила о ней Рахаилу, и он пожал плечами.
— Я не настолько стар, чтобы знать, что она такое.
— Ну хоть что-то, — я чувствовала себя маленькой девочкой, которая канючит сказку. Старик затянулся трубкой в последний раз и чуть повернулся ко мне.
— Что записано в твоих журналах?
Я притворилась ничего не понимающей.
— Твоя предшественница давала мне их читать. Журналы сестыр Тиары этой крепости обо всём, что происходит вокруг. Что там записано?
— Магда — ведьма, человек. Возможно, беглая каторжанка старой эпохи. Может пришлая. А может быть, её сама эта земля выплюнула. Раньше вроде как охраняла руины орденской крепости, поэтому у неё с нами договор и мы возим ей всякие гвозди и соль. Договор не расторжен, хотя кто сейчас в здравом уме сунется грабить за перевалы. Ещё Магда ловит людей и жрёт их.