Заставлю вспомнить Русь...
Шрифт:
Видимо, он не смог сдержать обуревавшие его чувства, и они слишком зримо отразились на лице, потому что монах удивлённо на него посмотрел:
— Патрикий, что с тобой? У тебя странный взгляд, словно перед тобой не я, брат по вере, а... варвар.
— Прости, если это так. Наверное, причина тому усталость. Я хотел спросить, отчего ты пришёл ко мне так поздно, хотя уже несколько ночей видел в бухте варваров?
— С чем я мог прийти к тебе до того, как увидел варваров в бухте сам и узнал, что они обосновались там надолго? А дело обстоит именно так. На следующее утро я велел Павлу пробраться по камышовым зарослям как можно глубже в бухту, и он сообщил, что обнаружил на островках стоянку русов. Он смог насчитать сорок три ладьи, а вот
— Если бы спешил, мог отправить впереди себя того молодца, — заметил Варда, указывая глазами на рыбака. — Он наверняка опередил бы тебя и женщину на несколько часов.
— Но поверил бы ты ему, патрикий? Одному, кое-как говорящему на нашем языке, с грубым лицом, ничем не лучшим, чем у варваров? А что могло ждать меня, останься я один на один с его рабыней? Посмотри на неё внимательнее. Кого она тебе напоминает?
— Славянку, — ответил Варда. — Я сразу обратил на это внимание, хотя она старательно прячет лицо под платком.
— Правильно. Павел купил её у купцов, которые приобрели её у разбойников-угров, промышлявших набегами на ляшские земли. А русы такие же славяне, как и её соотечественники-ляхи. Вдруг рабыня, оставшись вдвоём со мной, калекой, пожелала бы обрести свободу и сбежала бы от меня к родственным ей русам? А затем направила бы по моему следу погоню, вначале предупредив русов, что мы были три дня и ночи в бухте? Нет, патрикий, я поступил так, как вразумил меня Господь, предоставив возможность возвратить Святой Церкви захваченные варварами её достояние и реликвии.
— Ты убедил меня в своей правоте, брат Кирилл, — сказал Варда, желая скорее закончить беседу. Услышанное от монаха требовало не словопрений, а немедленных действий. — Теперь тебе осталось сказать, в какой из бухт устроили варвары стоянку своих ладей?
— Её называют Камышовой бухтой. Она известна каждому рыбаку и жителю прибрежных селений, поскольку такая бухта единственная во всей округе. А обозы приходили со стороны монастыря у Лаврополя и туда же возвращались после разгрузки.
— Я слышал об этой бухте. Спасибо за вести, брат Кирилл, они действительно очень важны. Обещаю, что Святая Церковь, в том числе твой монастырь, получит всё, что отняли у неё варвары. А теперь отдыхай. — Варда посмотрел на центуриона, во время разговора безмолвно стоявшего у входа с положенной на рукоять меча ладонью. — Отведёшь брата Кирилла к Пафнутию, а рыбака с рабыней...
— Мы дали обет быть вместе и не нарушим его, — перебил Варду монах. — Час испытаний ещё не минул, и только после полного изгнания варваров из провинции мы разлучимся. Ты, патрикий, христианин и должен знать, что такое обет и как он исполняется.
— Хорошо, вы будете вместе, — не стал возражать Варда. — Отведёшь всех троих в палатку к Пафнутию, — приказал он центуриону. — А на обратном пути разыщешь доместика Иоанна и велишь ему тут же явиться ко мне...
Иоанну не пришлось ничего ни объяснять, ни уточнять, не задал он и ни одного вопроса.
— Да, патрикий, выучили мы варваров на собственную голову, — с горестным вздохом произнёс он, выслушав рассказ Варды. — Но какие хитрецы, однако! Вначале устроили нам отменную головомойку в ночном бою, теперь вздумали провести на море. И провели бы, не отправься перепуганный брат Кирилл прятаться в Камышовую бухту.
— Кстати, почему варвары облюбовали именно её? — поинтересовался Варда. — Я знаю о ней лишь то, что мы не направили туда своих легионеров, поскольку в ней нет ни одной виллы.
— Бухта очень мелкая, в неё впадают две речушки, несущие из долины много земли. Сама бухта глубоко врезалась в сушу и хорошо защищена от морских волн, поэтому её дно постепенно заилилось и поднялось настолько, что в бухте стали расти камыш, болотные травы, кустарники, а напротив устьев речушек даже образовались маленькие островки. По сути, сегодня это уже не морская бухта, а зловонное прибрежное болото с наполовину пресной водой и почти полностью заросшее камышом. Именно поэтому оно и получило своё название. В бухте неисчислимые тучи громадных комаров, ставших бичом её окрестностей. Вблизи нет рыбацких селений, вилл, путники обходят её стороной. Это и привело варваров в бухту.
— А как же комары? Или они бич только для христиан, но не для язычников?
— Страна русов — это край лесов и болот, где тоже полно кровососущей нечисти, — стал объяснять Иоанн, — поэтому русы натираются мазью из жира одной из своих болотных птиц, и этот запах отпугивает комаров. Помню, я сам пользовался этим снадобьем, когда вместе с русами сражался в речных поймах италийской равнины. Так что русы, имея в ладьях запас продовольствия и под боком две речушки с питьевой водой, могут находиться в Камышовой бухте столько времени, сколько им потребуется.
— Не им, а нам, — поправил Иоанна Варда. — Вот и давай первым делом решим, когда и каким образом нам удобнее покончить с варварами в бухте.
— Каким образом? По-моему, здесь не может быть двух мнений — необходимо окружить бухту с моря и с суши и внезапным одновременным ударом покончить с варварами, не выпустив из бухты живым ни одного. А вот когда это сделать, вопрос сложнее. Понятно, что этим следует заняться не раньше, чем в бухте окажется и добыча из взятого не сегодня-завтра Лаврополя. Но как определить, вся ли добыча перевезена в бухту? Откуда нам знать, сколько обозов должно прибыть к ладьям — два, три, четыре? И, даже зная, что в бухте появился последний обоз с добычей, когда благоразумнее совершить наше нападение: во время перегрузки добычи или после того, как пустой обоз направится обратно? Если прибывшие с обозом русы останутся в бухте, голову ломать не над чем, но если они двинутся назад? Вдруг их благополучное возвращение на остров к основным силам должно послужить началом к совместным действиям в бухте и устье реки? Что нам выгоднее: не давая варварам повода заподозрить, что мы проникли в их план, позволить им поступать согласно ему и разгромить их, сорвав тот план, или уничтожением их отряда в Камышовой бухте сразу заставить отказаться от своего первоначального замысла и навязать им собственную волю? Вот главный для нас вопрос.
— Я тоже думал об этом всё время, пока ты не пришёл, и, как мне кажется, решил проблему. По каким фактам в Константинополе станут судить, успешными или нет были наши действия против варваров? Во-первых, разграблены или нет на побережье виллы и дворцы императорских любимчиков и столичной знати. Во-вторых, добились ли в конечном счёте варвары того, из-за чего прибыли в провинцию? Если им удастся уплыть обратно с захваченной добычей — победа осталась за ними, сколько бы мы их ни уничтожили в море и на суше. Если же добыча у них будет отбита, значит, победили мы. Отсюда следует, что мы должны помышлять только о двух вещах: сохранении дворцов и вилл на побережье и овладении добычей варваров в Камышовой бухте. Всё остальное, в том числе и силы врагов, которым удастся прорваться по реке в открытое море, не имеет для нас значения. Тем более, кто сосчитал, сколько их в действительности приплыло, погибло в боях, покинуло живыми провинцию?