Затаившаяся змея
Шрифт:
Выражение лица девушки не изменилось. Она лишь подняла свой вздернутый носик. Глаза у нее были серые, но не серо-стальные, как у Криспина, а более светлые, и, несмотря на ровный взгляд, смысла в них было маловато.
Криспин сдался.
— Мы говорим о мертвом человеке, — спокойно сказал он. — И его убийце. Вы сказали, что знаете, кто это.
— Лайвит там не было, — повторила девушка.
— Да, ее там не было. Вы это сказали. — Он застонал и медленно закрыл и открыл глаза. На это уйдет целый день. — Кто-нибудь еще знает, что этот человек находится в вашей комнате?
Она покачала головой.
—
— Я вам помогаю. Кто его убил?
— Не надо было мне говорить…
— Вы кого-то защищаете?
— Нет, не так это.
Она принялась сосать грязный указательный палец.
— Если вы знаете, кто это сделал, то должны мне сказать.
Лицо ее сморщилось, и по красным щекам потекли слезы. Она вытащила палец изо рта, уронила руку на колени и тихонько проговорила:
— Это я сделала.
Глава 2
Криспин изо всех сил постарался сохранить вежливое, благожелательное выражение лица. Он окинул взглядом хрупкую фигурку девушки, которая была всего на ладонь выше Джека Такера.
— Вы его убили?
— Ага. Я, а кто же еще? Я одна там была.
Она зашмыгала носом.
Криспин сел на стул и подвинулся к девушке, глядя ей в глаза.
— Из этого совсем не обязательно следует, что его убили вы.
— Да нет — я! — Ее взгляд перебегал с предмета на предмет, ни на чем не останавливаясь. — Должно быть, я.
— Он на вас напал?
— Нет.
Губы у нее задрожали, и по щеке скатилась слеза, оставляя за собой грязную дорожку.
— Думаю, нам лучше всего пойти к вам и все там осмотреть. Может, и ваша сестра вернулась.
— Ага! — Она вскочила и стремительно направилась к двери, оттолкнув с дороги Криспина. — Может, она вернулась.
Девушка отодвинула засов и выскочила из комнаты. Криспин посмотрел, как она спускается по ступенькам, накинул плащ, запер дверь и сбежал по лестнице следом за девушкой.
Утро еще не сменилось днем, и тени укрывали узкую улочку. В некоторых лужах отражалось голубое небо, другие все еще оставались серыми. Какой-то мужчина толкал по грязным колеям ручную тележку с вязанкой хвороста, цветисто при этом ругаясь. Собака понюхала было его следы, а потом побежала дальше и подняла ногу у нижней ступеньки крыльца, с которого спустился Криспин.
— Скорее! — Девушка, стоя рядом с лужей, подернутой по краям ледком, приплясывала от нетерпения. — Лайвит, наверно, вернулась; она страшно разозлится на меня.
— За то, что оставила в комнате мертвеца, — пробормотал Криспин. — Кто б сомневался.
Он шел за ней по Шамблзу, по грязным улочкам и темным переулкам, из которых несло плесенью. Облака, как будто бы разошедшиеся, опять сомкнулись, на улице потемнело, зарядил дождь. Криспину знакома была «Голова короля», постоялый двор чуть лучше его любимого пристанища — «Кабаньего клыка» на Гаттер-лейн. Хотя он-то предпочитал «Кабаний клык», ею держали друзья Криспина Гилберт и Элеонора Лэнгтон, умевшие создать там уют. «Голова короля» была погрубее, находилась рядом с доками, и туда заходили бедняги, которым срочно требовалось утопить свою печаль в разбавленном вине или еще более водянистом пиве.
Криспин и девушка двигались на юг. Прохожих в дорогой одежде и в отороченных мехом накидках попадалось все меньше, вместо них навстречу шли непонятные серые личности,
Криспин и девушка миновали узкий переулок, и постоялый двор медленно выступил из сумрака удушающего лондонского смога и солоноватого тумана, поднимавшегося с Темзы. Это было большое квадратное здание, его темные полукруглые бревна казались морщинами, а нависающая черепичная крыша походила на брови. Мальчик, не старше Джека, подметал перед входом в гостиницу, лениво орудуя облезлой метлой. Девушка с ним не поздоровалась, а он даже не поднял глаз. Она повела Криспина не в дом, а через двор за здание — на конюшню. Воздух здесь был пропитан запахом конского пота, гнилого сена и навоза. На Криспина посмотрела, шевельнув усами, крыса, развернулась и стала взбираться по стене, пока не исчезла под крышей.
Девушка разок обернулась на Криспина, чтобы убедиться, что он все еще идет за ней, спустилась по нескольким ступеням и открыла дверь в подвал.
В коридоре было темно, если не считать чуть более светлого контура двери впереди. Девушка открыла и эту дверь и посторонилась. Криспин вдохнул запах старого дыма и плесени. На каменных стенах виднелись коричневые потеки влаги. Полукруглое оконце под потолком, забранное железное решеткой, пропускало лишь несколько полосок голубоватого света и брызги дождя. Окно располагалось на уровне земли, и видна была только скользкая от дождя мостовая и ноги пешеходов.
Одна свеча и огонь в очаге — если эту кучку камней и палок в центре пола можно было назвать очагом — едва освещали комнату. Дым поднимался к низкому сводчатому потолку, клубился среди балок и тянулся к открытому окошку.
В этой кладовой, заставленной бочками и заваленной пухлыми мешками, едва оставалось место для кровати из охапки соломы, треснувшего ночного горшка, стола, скамьи, двух мисок и двух деревянных ложек на столе.
И для мертвого человека в углу.
Никаких признаков драки или взлома. Все на своих местах, ничего необычного. Мужчина, похоже, упал там, где его застрелили. Он как бы сидел, прислонившись к стене и вытянув перед собой ноги, голова склонилась набок. Деревянное древко стрелы торчало из его груди как раз там, где находится сердце. Прямое попадание. Над упеляндом [2] , промокшим от крови, выступало всего шесть дюймов древка с ястребиным оперением. Криспин опустился на колени и приложил пальцы к шее мужчины, но посеревшая кожа и сухие невидящие глаза сказали ему, что пульса он не обнаружит. Если не считать сладковатого запаха крови, мужчина благоухал лавандовой водой.
2
Упелянд — верхняя одежда с широкими длинными рукавами, часто достигавшими земли. — Примеч. авт.