Затаившийся Оракул

Риордан Рик

казалось, что деревья с неохотой расступаются и открывают путь прямо из лесу. Вдалеке

показался лагерный костёр, раскинулся луг.

Меня вдруг осенило, что Мэг разговаривает с деревьями, прося их уйти с дороги. Идея была

настолько нелепой, что в тот момент казалась смешной. Судя по исходящему от одежды пару,

меня лихорадило, температура поднялась до 41 градуса по Цельсию. Я истерически хохотал. Мы

выбежали из леса и направились к костру, возле которого сидели и готовили сморы4 около

десятка

подростков. Увидев нас, они вскочили. В своих джинсах, зимних пальто и висящим по

бокам оружием, они были самой суровой толпой, жарящей маршмэллоу, которую мне

доводилось видеть.

Я усмехнулся:

— О, привет! Я Аполлон!

Мои глаза закатились, и я отключился.

4 С’мор или смор (англ. S’more от англ. s ome more — «ещё немного») — традиционный американский десерт,

который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. S’more состоит из

поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера «грама».

Глава 10

Автобус в огне

И сын мой старше меня

Зевс, молю, хватит

МНЕ СНИЛОСЬ, ЧТО Я СНОВА ЛЕЧУ по небу в своей золотой колеснице. Сейчас она была в

виде Мазератти с открытым верхом. Я летел один, сигналя реактивным самолетам, наслаждаясь

холодом стратосферы и распевая свою любимую песню Alabama Shakes «Rise to the Sun».

Я думал о том, что неплохо бы превратить свой Феррари Спайдер в беспилотный автомобиль от

Google. Тогда бы я мог достать лютню и сыграть ослепляющее соло, которое заставило бы

Бриттани Ховард гордиться мной.

Но тут на пассажирском сидении появилась женщина:

— Ты должен поторопиться, парень.

Я чуть с солнца не свалился.

Моя гостья была одета как Ливийская королева (я в этом разбираюсь, встречался с парочкой

таких). Ее платье было украшено черным, красным и золотым цветочным орнаментом. Ее

длинные темные волосы украшала тиара, которая была похожа на изогнутую миниатюрную

лестницу – две золотые линии, переплетенные с серебряными. Ее лицо было зрелым, но статным,

как у благожелательной королевы.

Так, тогда это точно не Гера. Тем более, Гера никогда не улыбалась мне так доброжелательно.

Кроме того,… эта женщина носила большой металлический символ мира вокруг своей шеи, что

совсем

не было похоже на Геру.

Я был уверен, что знаю ее. Она была очень прекрасна, хоть и походила на древнюю хиппи. И я

подумал, что мы, должно быть, родственники.

— Кто ты? – спросил я.

Ее глаза вспыхнули опасным золотом, как у дикой кошки.

— Следуй за голосами.

У меня появился ком в горле. Я попытался мыслить рационально, но мой мозг будто пропустили

через блендер.

— Я слышал тебя в лесу. Ты... ты произносила пророчество?

— Найди врата, – она схватила мое запястье. – Прежде всего ты должен найти их, врубаешься?

— Но...

Женщина растворилась в пламени. Я отдернул запястье и схватил руль, так как колесница

нырнула вниз. Мазератти превратился в школьный автобус – его я использую только тогда, когда

нужно перевозить большое количество людей. Салон автобуса был заполнен дымом.

Где-то позади меня гнусавый голос сказал:

— Любым способом найди врата.

Я взглянул в зеркало заднего вида. Сквозь дым я увидел представительного мужчину в

пурпурном костюме. Он развалился на заднем сидении, где обычно сидят всякие смутьяны.

Гермес обожает сидеть сзади... но это был не Гермес.

У него была слабовыраженная челюсть, огромный нос и борода, которая росла вокруг его

двойного подбородка, как ремешок от шлема. Волосы его были темными и кудрявыми, точь-в-

точь как мои, за исключением того, что не выглядели так стильно растрёпано и пышно. Его губы

скривились, будто он почувствовал неприятный запах. Возможно, это из-за горящих сидений

автобуса.

— Ты кто? – крикнул я, отчаянно пытаясь увернуться от неизбежного падения вниз. – Что ты

делаешь в моем автобусе?

Мужчина улыбнулся, но это не прибавило его лицу красоты.

— Мой собственный предок не узнает меня? Обидно.

Я попытался вспомнить его. Но мой проклятый смертный мозг был слишком маленьким и

неподатливым. Для него четыре тысячи лет воспоминаний были настоящим балластом.

— Я-я не помню, – сказал я. – Прости.

Языки пламени лизали пурпурные рукава мужчины, а он только смеялся.

— Ты еще не испытываешь сожаления, но это поправимо. Найди мне врата. Отведи меня к

Оракулу. Я буду наслаждаться, сжигая все дотла!

Пламя поглотило меня, пока солнечная колесница неслась по направлению к земле. Я схватил

руль и с ужасом таращился на то, как огромное бронзовое лицо маячит за ветровым стеклом. Это

было лицо того мужчины в пурпурном, отлитое из металла, размером больше моего автобуса.

Пока мы мчались к нему, черты лица расплылись и стали моими собственными.

Я проснулся в холодном поту, весь дрожа.

— Спокойнее, – чья-то рука опустилась на мое плечо. – Не пытайся сесть.