Затаившийся Оракул
Шрифт:
намёка на другие команды, но откуда-то сверху я мог услышать неясные скандирования Харли:
"Вперёд! Вперёд! Вперёд!"
— Как только верну свои силы, – проворчал я, – я превращу Харли в созвездие под названием
"Ankle Biter" ( прим. Кусающий лодыжку). Созвездия, по крайней мере, молчат.
Мэг указала на конец коридора.
— Смотри.
Когда зрение сфокусировалось, я понял, что тусклый свет в тоннеле исходит от светящегося
фрукта
— Золотое яблоко, – сказал я.
Мэг подалась вперёд, увлекая меня за собой.
— Подожди! – воскликнул я. – Здесь могут быть ловушки!
Как будто демонстрируя мою точку зрения, Коннор и Паоло вышли из темноты в другом конце
коридора. Паоло взял золотое яблоко и крикнул:
— БРАЗИЛИЯ!
Коннор ухмыльнулся нам:
— Слишком медленно, сосунки!
Над ними открылся потолок, и оттуда полетели железные шары размером с мускусную дыню.
Сын Гермеса закричал: "Бежим!"
Он и Паоло совершили неуклюжий поворот на 180 градусов и заковыляли прочь, преследуемые
вращающейся толпой ядер с искрящимися фитилями.
Звуки быстро утихли. Без светящегося яблока мы остались в полной темноте.
— Офигенно, – раздался голос Мэг. – Что теперь?
— Я предлагаю двигаться в другом направлении.
Легче сказать, чем сделать. Слепота беспокоила Мэг больше, чем меня. Благодаря моему
смертному телу, я уже почувствовал себя калекой и был лишён чувств. Кроме того, я часто
полагался на нечто большее, чем на зрение. Музыка требует острого слуха. Стрельба из лука
требует восприимчивого осязания и способности чувствовать направление ветра. (Окей, зрение
тоже очень полезно, но вы уловили идею.)
Мы перемещались вперёд, вытянув вперед руки. Я слышал подозрительные щелчки, треск и
скрип, которые могли указывать на приближающуюся группу взрывов, но я подозревал, что, если
бы слышал предупреждающие знаки, было бы слишком поздно.
В конце концов, мы с Мэг научились передвигать связанную пару ног синхронно. Было это
нелегко. У меня превосходное чувство ритма, Мэг же всегда была на четверть быстрее или
медленней, из-за чего мы качались то вправо, то влево или врезались прямо в стены.
Мы неуклюже двигались вдоль них может пару минут, а может и день. В Лабиринте время было
обманчиво.
Я вспомнил, как Остин рассказывал мне о том, что Лабиринт изменился после смерти создателя.
Я начинал понимать, что он имел в виду. Воздух казался свежей, как будто в лабиринте не было
такого количества людей. Стены не излучали то злокачественное тепло. Насколько я мог
чувствовать, из них не сочилась кровь или слизь, что является заметным улучшением.
деньки нельзя было и шагу в Лабиринт Дедала сделать, не ощутив его всепоглощающего
желания: "Я уничтожу твой разум и тело". Сейчас атмосфера была более сонная, послание не
было таким же злобным: "Хэй, если ты умрёшь здесь, будет круто".
— Я никогда не любил Дедала, – пробормотал я. – Этот старый мошенник никогда не знал, как
остановиться. У него всегда должна была быть последняя технология, самые последние
обновления. Я говорил ему не делать лабиринт с самосознанием. "ИИ" уничтожит нас,
парень"( прим.: ИИ - Искусственный Интеллект), – говорил я. Но неееет. Он дал Лабиринту
сознание со злыми намерениями.
— Я не знаю, о чём ты говоришь, – сказала Мэг. – Но, может хватит плохо говорить о лабиринте,
находясь в нем?
Услышав, как Остин играет на саксофоне, я остановился. Это был слабый звук, разносящийся
через большое количество коридоров так, что я не мог определить местонахождение источника.
Позже он исчез. Я надеюсь, что они с Кайлой нашли их три золотых яблока и благополучно
сбежали.
И, наконец, Мэг и я достигли развилки коридора. Это было понятно по направлению ветра и
разной температуре потоков воздуха.
—Почему мы остановились? – спросила Мэг.
— Тсс, – я прислушался.
С правой стороны коридора доносилось слабое гудение, как от настольной пилы. В левом же
коридоре было тихо, но ощущался слабый запах, неприятно знакомый... точно не сера, но все же
какая-то парообразная смесь различных минералов из глубины земли.
— Я ничего не слышу, – пожаловалась Мэг.
— Шум от распиливания справа, – сказал я ей. – Слева плохой запах.
— Я, пожалуй, выберу плохой запах.
— Конечно, ты его выберешь.
Мэг наградила меня своим коронным пренебрежительным фырканьем, затем заковыляла влево,
потянув меня за собой. Золотая нить, обвязанная вокруг моей ноги, начинала натирать. Я мог
чувствовать пульс артерии в бедре Мэг, что нарушало мой собственный ритм. Всякий раз, когда
я нервничал (что происходит не часто), мне нравилось напевать песни про себя: обычно Болеро
Равеля или древнегреческую “Song of Seikilos” (Песня Сейкилоса). Из-за пульса Мэг мне в
голову приходила только одна песня "Chicken Dance" (аналог. Танец маленьких утят). Что не
успокаивало.
Мы продвигались вперёд. Запах вулканических испарений усиливался. Мой пульс терял свой
идеальный ритм. Сердце стучало в груди с каждым ко, ко, ко из Chicken Dance. Я боялся, что