Затаившийся у порога
Шрифт:
"Вероятно, незаконно сделанная копия предполагаемого греческого перевода Н. (Феодор Филат, 950 г. н. э.), избежавшего осуждения и сожжения по приказу патриарха Михаила, 1050 г. н. э. Эта копия, как полагают, спрятана в Ватикане?"
– Греческий, да? - заметила Хейзел. - Удачи в переводе.
– Ага. И записи выглядят как почерк Генри.
– Это имеет смысл. Это его вещи, и он, очевидно, изучал их с некоторым интересом.
– Транскрипции латыни и греческого средневековья и старше? Печатных станков тогда ещё не было, - Соня как будто запыхалась. - Значит, кто-то получил доступ к оригинальным копиям текстов, которые должны были быть написаны от руки, а затем скопировал некоторые части своей рукой?
Хейзел смиренно пожала плечами.
– Наверное. Ну и что?
– Генри Уилмарт был математиком, Хейзел, и специалистом по геометрии. Но всё это похоже на старый фольклор или что-то в этом роде. И ни на одной из этих страниц нет ни одного числа или уравнения.
– Соня! - выпалила Хейзел. - Как сказать по-гречески "мне плевать"?
– Не умничай, - усмехнулась в ответ Соня. - А теперь посмотри на это.
Ещё одна помятая фотография 8x10. Внизу, чётко выведенные перьевой ручкой и НЕ рукой Генри Уилмарта, были слова: "Один из двух сохранившихся листов Аль-Азифа, украденный дьяконом М. Бари за несколько дней до падения Конст." Само фото, однако, было сразу узнаваемо: нарисованная от руки схема шкатулки в разобранном виде, плоскости которой были не совсем ровными. На каждой плоскости были рисунки тех же геометрических фигур (v, >, ^, >), которые Хейзел узнала на металлическом ящике.
Она сняла шкатулку с полки и сравнила её.
– Это то же самое, - заключила она. - Размеры и символы.
– Да, и разве это не интересно?
Хейзел приподняла бровь.
– На самом деле да, - она сразу почувствовала себя оживлённой.
Она собиралась рассказать Соне о похожей глиняной шкатулке, которую Генри заказал Горацию, но передумала.
"Узнает об этом сама".
– И "падение Конст." должно быть падением Константинополя, верно?
– Ага. Середина 1400-х годов. Это что-то очень старое, Хейзел. А теперь... посмотри на обороте.
Хейзел перевернула фотографию и увидела короткую пометку, сделанную рукой Уилмарта:
"Смотри файл 293. Похоже, наша работа для нас окончена".
Она подошла к картотеке.
– Там этого нет. Номерных файлов нет, - сообщила Соня. - Даже папок нет.
Хейзел выдвинула все ящики и обнаружила, что некоторые из них пусты, а другие полны школьных бумаг.
– Ты права, - её глаза сузились, глядя на стол. - А что насчёт стола?
– Закрыт.
– Прояви инициативу! - пожаловалась Хейзел.
Она прошла на кухню и вернулась со шваброй.
– Что ты...
Хейзел воткнула конец швабры в ручку первого ящика стола и резко дернула. Замок в старом деревянном столе легко треснул.
– Хейзел!
– Генри Уилмарт мёртв, верно? И он оставил Фрэнку хижину и всё её содержимое, верно?
– Ну да, но...
– Значит, это теперь стол Фрэнка, верно?
– Вроде того, я думаю, но...
– Значит, согласно феминистской доктрине, стол и твой тоже.
Соня рассмеялась.
– Феминистская доктрина, да?
Хейзел опустилась на колени.
– Честно говоря, что в этом такого? Парень мёртв.
Она обыскала ящики, но не нашла ничего похожего на пронумерованные папки с файлами. В основном только отраслевые журналы и старые школьные планы и программы. Также увеличительное стекло и степлер. Она воскликнула: "Вот чёрт!", когда вытащила из нижнего ящика бутылку виски Kessler, и "Вот чёрт, чёрт, чёрт!", когда достала оттуда револьвер.
– Он заряжен? - шёпотом спросила Соня.
– Не знаю. И не знаю, как узнать, и не хочу узнавать, - она вернула его вместе с бутылкой, потом полезла обратно. - Хм-м-м...
Она вытащила цифровую камеру.
– Проверь её! - взволнованно сказала Соня.
Хейзел включила её, а затем хихикнула:
– Разве не было бы бомбой, если бы там были фотографии Фрэнка и Генри Уилмарта, например, целующихся и занимающихся сексом друг с другом?
Соня сделала испуганное лицо.
– Хейзел, ты больна!
– Просто мысль, - она проверила меню на крошечном экране, а затем опустила плечи. - Проклятие! Карта памяти пуста.
– Вот и всё.
– И так много о тайне файла 293.
Она собиралась закрыть последний ящик, но остановилась, когда заметила странность. Она наклонилась ближе.
На внутренней стороне ящика шариковой ручкой было нацарапано одно слово: Йог-Сотот.
"Что бы это ни было, - сказала себе Хейзел, - зачем Генри Уилмарту писать это на внутренней стороне своего стола?"
– Может быть, файл в том доме, куда пошёл Фрэнк?
Соня кивнула.
– Возможно, но если бы я спросила его, он бы узнал, что мы копались в личных вещах Генри.
– Вероятно, он не был бы слишком рад этому.
– Нет.
Затем Хейзел пришла в голову идея, быстро вспыхнувшая.
– Подожди минуту! Может, это не бумажный файл, а компьютерный! - и она нажала кнопку питания на ноутбуке, стоящем за маленьким столиком сбоку от большого стола.
После загрузки Хейзел и Соня почти в унисон произнесли "Чёрт". На экране замигало окно с паролем.
– Есть идеи? Когда у Генри день рождения? - спросила Хейзел.
– Он был слишком умён - и слишком эксцентричен - для этого, - Соня задумалась. - Что Фрэнк говорил по телефону ранее? Отец геометрии?
Взволнованная, Хейзел набрала ЕВКЛИД, а затем получила пометку "ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ".
– Проклятие!
– Ну, - сдалась Соня. - В любом случае, это не наше дело.
– Конечно, нет, но мне очень хочется узнать, что это за файл. А тебе?
– Да, но мы никогда не залезем в компьютер. Просто выключи его.
Рука Хейзел нависла над мышью.
– Хм-м-м... Интересно... - она снова заглянула в нижний ящик.
– Что ты делаешь?
– Печатай, как я читаю, - проинструктировала Хейзел, щурясь на загадочные каракули. - Й-О-Г-дефис-С-О-Т-О-Т.