Затерянная земля (Сборник)
Шрифт:
Бесспорно, что эта земля была здесь, под нами, закутанная облаками, как великая полярная тайна. Она скрывала от нас свою загадку и загадку судьбы Алексея Платоновича. Отсюда посылал он свои таинственные вести. Жив ли он еще? Какое значение имеют его загадочные слова? И каким путем банка с запиской могла попасть отсюда в море?
Эти вопросы оставались пока без ответа.
Теперь мы пленники этого оазиса, запертые в нем, как в самой крепкой тюрьме, отделенные от остального мира бесконечной ледяной пустыней, которая окружает нас
Тем не менее, Снеедорф со свойственной ему энергией обдумывает, как бы овладеть положением. У нас состоялось долгое и, к удивлению, спокойное совещание. Кажется, наше дело не безнадежно.
По крайней мере, мы не замерзнем жалким образом во льду и снегах. Снеедорф подробно изложил все плюсы и минусы нашего положения и предложил прежде всего исследовать незнакомую землю. Добраться до указанной Алексеем Платоновичем точки стало неосуществимой задачей из-за утраты секстантов и прочих измерительных приборов.
И вот мы спускаемся. После десятка неудачных попыток мы, похоже, нашли место для спуска. Для этого мы пользуемся прочной веревочной лестницей из манильской конопли.
По скользкому склону влажной скалы, около которой круто спадает вниз морщинистый глетчер, медленно, пядь за пядью движемся мы к цели.
Багаж мы вынуждены спускать по частям, что требует бесконечного терпения и усилий. Во многих местах мы спускаемся поодиночке по веревочной лестнице вдоль отвесной стены.
Но наше горное снаряжение крайне недостаточно. Не хватает у нас «железа» на обуви, кирок для льда и многого другого. Все эти превосходные вещи поглотила трещина.
Временами из-под ног срывается выветрившийся камень и скачками исчезает в глубине с треском и шумом. За ним катится поток мелкого щебня.
Когда мы спускались по отвесной расщелине скалы, из ее узкого отверстия вылетели большие белые птицы и тихо, бесшумно исчезли. Если не ошибаюсь, это были полярные совы.
Мы уже глубоко «под уровнем» внешнего ледникового поля. Неужели долина под нами представляет из себя низменность одной высоты с уровнем гренландского побережья?
Пока мы, обливаясь потом, спускаемся, ползем и проделываем сотни головоломных движений, тучи редеют, и вокруг видны скалистые пики гор высоко над нами. Мы отдыхаем на каменном выступе, измученные невольной акробатикой.
Я наблюдаю, как с острого утеса осторожно спускаются одни из наших саней. Они качаются на тонкой веревке, как чудовищный паук, лениво скользящий по своей паутине.
Я так занят этим наблюдением, что невольно вздрагиваю, когда женская рука ложится на мое плечо и голос Надежды шепчет:
— Взгляните, мой дорогой друг, какая печальная красота! Ведь это — земля норвежских сказок!
Я быстро оглянулся, но тотчас подался назад, так как почувствовал головокружение. Я оперся о скалу. Тучи исчезли, и везде, куда доставал взор, я видел перед собою обширную страну, словно рельефную карту.
Глубоко под нами темные леса покрывали подножия
С левой стороны, к северо-западу, горная область была пересечена глубоким ущельем. И внешнее ледяное поле, заполнив его до краев гигантским ледником, проникло сюда, спускаясь до самой подошвы гор.
Могучие темные морены окаймляли бока ледника, раскинувшегося белым, с синеватым оттенком веером. Из его отвесного переднего края вытекала река.
Она несла свои грязные воды по каменному руслу к низине, кипела, шумела и пенилась так, что глухой ее шум, доносился и до нас.
У подножья всего венца пограничных гор, окаймленных снеговыми полями, блестели небольшие озерца зеленой ледниковой воды. Всюду, как серебряные нити, струились водопады.
Итак, перед нами лежала таинственная Арктогея — мистическая страна, существование которой столько ученых старались доказать и еще больше — отрицали.
Перед нами лежала заколдованная земля в оцепенелой ледяной пустыне Гренландии, там, где ее допускали лишь самые смелые научные гипотезы.
Печальное солнце, низко висевшее над южным горизонтом, окруженное двойным ореолом, словно мутное утомленное око, глядело на страну, раскинувшуюся под нами. Мы почувствовали печаль и неопределенную тоску.
Через восемь часов после этого, когда мы проделали опасный путь по грудам обломков, по каменным лабиринтам, мы ощутили влажный ветер, насыщенный особым пряным запахом можжевельника.
Через старые выветрившиеся морены, по каменистым осыпям несмело проникала сюда растительность.
Уже на краю снеговых полей заметил я маленькие храбрые цветочки, которые высовывали свои головки прямо из-под снега. Уже появились единичные небольшие оазисы мхов, травянистых кустарников. Камни одевались покровом лишайников.
Вскоре оазисы эти стали приобретать большие размеры, переходя в поляны. И, наконец, перед нами лежала местность, вся покрытая моховым ковром. Представьте себе наш восторг и чувства, пробудившиеся в нас, когда после стольких дней окружавшей нас удручающей снеговой пустыни мы почувствовали под ногами мягкий мох.
Наконец-то могли мы совсем спрятать наши снеговые очки. Жадно вдыхали мы запах земли.
Гренландский можжевельник, издающий опьяняющий острый запах хвойных деревьев, доставляет нам настоящее наслаждение.
Сотни альпийских цветов вокруг поднимают свои пестрые чашечки, лапландские рододендроны, великолепный капфрский чай, пурпурная вшивица, ложечная трава, камнеломка, красные анемоны, золотые лютики!..
Больше того! То там, то здесь сначала островками, потом сплошными полянками стали попадаться брусника и осыпанная крупными черно-синими с нежным белым налетом ягодами, черника. Мы с жадностью набросились на нее.