Затерянный остров
Шрифт:
Амико ждала их там и следила за костром. Циклоп сел у огня, снял мешок и открыл его.
Гидеон поймал на себе взгляд Амико.
— Лотос? — спросила она полушепотом.
Гидеон кивнул.
— Он выкопал его. Это не растение, у него нет никакой надземной части. Я думаю, что это какой-то гриб.
— Это просто невероятно, — тихо пробормотала она. — Теперь все, что нам нужно — это достать его.
Они наблюдали, как Циклоп начал аккуратно разворачивать кожу. По пещере постепенно распространился специфический запах. Своим блестящим обсидиановым клинком Циклоп осторожно нарезал лотос на длинные ломтики,
— Что он делает? — шепнула Амико.
— Без понятия.
— Надеюсь, он не собирается его есть.
Но это было именно то, что начал делать Циклоп. Сначала он поджарил ломтики на огне, разложив на плоском камне, а затем стал брать их пальцами и есть, пока его гости на него таращились. Все его движения были наполнены удивительным благоговением. Через какое-то время Циклоп начал издавать странный жужжащий звук, который отдаленно напоминал своего рода песнопение или молитву. Когда лотос был съеден, существо молча удалилось в свою спальную зону — участок мягкого песка в углу — и свернулось калачиком.
Действуя молниеносно, Амико вскочила, собрала жалкие остатки лотоса, убрала их в пластиковый контейнер и запаковала его в водонепроницаемый мешок, после чего вернулась и села рядом с Гидеоном, заговорив шепотом:
— Ты понимаешь, что это оно, то самое, — ее глаза сверкнули. — Мы нашли последний кусочек головоломки. Ты просто подумай о том, что мы нашли! Необычайное целебное растение. И живого Циклопа, связанного с историей «Одиссеи». Это изменит мир, Гидеон! И это сделали мы.
Гидеон ничего не ответил. Некоторое время он молча прокручивал в голове рождавшиеся у него мысли, и ни одну из них он не мог назвать хорошей.
— Что случилось? — спросила Амико.
Он покачал головой.
— Мы как-то не подумали об этом раньше.
— Что ты имеешь в виду?
— Как ты считаешь, что произойдет с Циклопом, когда мы вернемся и расскажем о нем цивилизованному миру?
Амико уставилась на него.
— Что ж… это будет невероятным открытием. Древний гоминид — возможно, некий родственник неандертальца — и, что греха таить, живой Циклоп!
— «Живой» — это ключевое слово, — хмыкнул он. — И ты не ответила на мой вопрос. Что станет с ним?
— Я… я предполагаю, что здесь будет создан некий заповедник дикой природы. Ну, знаешь… с тщательно ограниченным и контролируемым числом посещений.
Гидеон покачал головой.
— Учитывая мощное, целительное, чудодейственное средство стоимостью в миллиарды долларов, которое здесь произрастает?
— Лотос можно будет выращивать где-нибудь в другом месте.
— Во-первых, это подземный гриб, как трюфель. Несмотря на то, что трюфели стоят тысячи долларов, никто так и не научился их выращивать. Во-вторых… Циклопу потребовалось шесть часов, чтобы найти этот лотос, и это с учетом его мощного обоняния. Шесть часов. Скорее всего, лотоса здесь осталось не так уж много. И теперь мы знаем, что Циклоп им питается. Он сам — Пожиратель Лотоса! Возможно, вот почему он такой невероятно старый. Он зависит от этого средства. Вся его жизнь, его существование — зависит от того, чтобы этот остров оставался неизменным. Но останется ли он таким, какой
Амико помолчала пару минут, а затем сказала:
— Я не думала об этом.
— И наконец, этот остров является территорией государства Никарагуа. Поэтому, стоит нам сообщить о нашем открытии, как оно тут же ускользнет из наших рук. Никарагуанцы возьмут здесь все под свой контроль. И одному Богу известно, что они будут делать.
Амико посмотрела на спящее существо. Гидеон проследил за ее взглядом. Циклоп лежал, свернувшись на песке, его мохнатые бока поднимались и опускались в такт дыханию, а большие пальцы с обломанными ногтями подергивались, как у спящей собаки, которая видела кошмар. В этом существе была какая-то… «инаковость» — почему-то Гидеон не мог подобрать для Циклопа другого описания. Это существо удивительным образом сочетало в себе добро и заботливость с жестокостью и бессердечностью. Он был отчасти человеком, отчасти животным.
— Черт… я начинаю симпатизировать этому старому зверю, — хмыкнула Амико.
— И я думаю, он тоже проникся к тебе чувствами.
— Даже не шути так.
— А я и не шучу. За целый день на меня он даже ни разу не взглянул, просто взял с собой на охоту за лотосом, потому что ты фактически вынудила его это сделать. Ты единственная, на кого он реагирует. И я видел, как он смотрит на тебя.
— Я в это не верю. Получается какая-то история «Кинг-Конга».
Гидеон взял ее за руку.
— Так или иначе, сейчас у нас имеется одна серьезная проблема. Мы не можем просто уйти отсюда и рассказать миру о том, что мы видели. Потому что если мы это сделаем, сюда прорвется настоящий ад, и тогда Циклоп будет потерян. Только взгляни на него, — он и сам посмотрел на существо, печально вздохнув. — Хоть он и выглядит устрашающе и кажется сильным, но на самом деле… он очень уязвим.
54
На следующее утро Циклоп где-то раздобыл детеныша броненосца. Он поджарил его вверх ногами над огнем, а затем мастерски, словно хирург, разделал тушку своим кремниевым ножом, после чего молча раздал каждому по порции. Гидеон заметил, что самый большой и сочный кусок он припас для Амико, и его теория, высказанная накануне, уже не казалась такой абсурдной.
Гидеон наблюдал, как Циклоп ел. Его никак нельзя было назвать утонченным — он заталкивал истекающие жиром куски мяса в рот длинными пальцами и старательно пережевывал их своими большими желтыми зубами, хрустя костями, обсасывая их и бесцеремонно выплевывая. Но было в его манере есть что-то неуловимо человеческое. К примеру, раздача пищи. Эта черта определенно была присуща людям. Да, воистину, это странное уродливое существо на определенном уровне все-таки было человеком, а не просто умной обезьяной. Гидеон чувствовал свою ответственность за это создание и с удивлением отмечал, что испытывает к нему какую-то странную привязанность. Это существо не имело ни малейшего понятия, что за мир простирается за пределами его острова, и не могло представить себе, что случится, если этот мир когда-либо узнает о его существовании. Но оно знало достаточно, чтобы опасаться своих незваных гостей.