Затмение
Шрифт:
Кабель втянул меня через в одно из этих отверстий, и я почувствовал внезапный скачок давления, когда проходил через него, как будто я только что пробил какую-то невидимую мембрану. Потом я оказался внутри. Я почти ничего не видел даже с фонариком. Меня всё ещё тянуло вверх, какая участь ждала меня, я даже не мог предположить. Я пытался расслышать крики, звуки всех тех людей, которых схватили и используют в ужасных целях.
Но ничего не услышал.
Тишина была зловещей.
Казалось, я буду подниматься вечно, а потом вдруг раздался глухой звук, и всё прекратилось. Я просто болтался на кабеле. Я направил фонарик вверх и увидел, что он проходит в длинную канавку, проделанную в потолке из
Внезапно откуда-то из недр корабля донёсся низкий скрежет, и все затряслось. Я раскачивался взад и вперед на своём кабеле, мой желудок застрял в горле. Что-то происходило, но я не знал, что именно. У меня было очень странное чувство, что это было сделано не нарочно. Наконец кабель остановился, и слизь на моей руке стала очень холодной, а потом её вообще не стало, как будто она испарилась.
Потом я упал.
Пролетев, наверное, футов десять я оказался в теплом воздушном потоке, который удерживал меня в воздухе, но не удерживал мою голову от головокружения. Фонарик показал мне, что я нахожусь в воронке и медленно опускаюсь все ниже и ниже, а затем меня начало втягивать в трубу, стенки которой были как кожа ящерицы. Я пытался бороться, но это было бессмысленно. Я мог двигаться. Я мог брыкаться ногами и молотить руками, но не было никакой возможности остановить продвижение вперёд.
За трубой я увидел какой-то ужасный механизм, похожий на три вращающихся колеса с заострёнными зубьями. Я запаниковал и начал бороться. Меня собирались обработать, как и остальных.
И затем …
Затем я снова услышал скрежет, только теперь он был громче, отдаваясь эхом в трубе. Я вертелся на месте. У меня возникло ощущение что корабль падает. Затем последовал удар.
Поток воздушный поток оборвался, и я упал на дно трубы.
Я почувствовал вибрацию и запах гари, который напомнил мне о перегоревших предохранителях и расплавленной проводке. Он был едким и тошнотворным. Колёса не вращались. Я не знал, что произошло, но был уверен, что их заклинило.
Я не терял времени даром.
Я бежал по трубе, пока не добрался до воронки. Я мог видеть её края по крайней мере в тридцати или сорока футах над собой. Стенки воронки были усеяны множеством выступов. Если бы не это, я бы никогда не смог выбраться. Это было бы невозможно. Я вскарабкался по ним. Это заняло некоторое время.
А что потом?
В этом-то всё и дело. Я не знал, что делать. Я должен был найти выход. Я больше не чувствовал движения и был почти уверен, что корабль либо разбился, либо где-то сел. Сколько у меня было времени, можно было только гадать. Я выбрался из воронки и последовал вглубь сборщика вдоль V-образного желоба, который был заполнен каким-то тошнотворным мусором. Протиснувшись между высокими стенами, я оказался в комнате размером с огромный амфитеатр. По обе стороны от меня стояли колоссальные чаны и котлы, подсоединённые к лабиринту труб, уходящих вверх и вниз.
Комната, должно быть, была не выше трёх этажей - сеть ромбовидных балок, узких проходов и перекрывающихся решеток. Чаны были достаточно большими, чтобы в них можно было варить вагоны. Я шёл среди них, глядя с чем-то вроде благоговейного трепета на эти огромные сосуды и их змеящиеся трубки, и спиралевидные шланги. Я слушал, как они шипят, булькают и кипят. Они были тёплыми на ощупь и выглядели как гигантские глубоководные кальмары со всеми этими трубами, извивающимися со всех сторон.
В том, что я на фабрике, я не сомневался.
И чем дальше я продвигался, тем очевиднее всё становилось. Это было похоже на завод консервов, но вместо рыбьих кишок, чешуи и морской слизи на полу было три дюйма скопившейся крови, жира и субпродуктов, побочных продуктов процесса обработки. Вонь была невообразимой и тошнотворной. Вонь кислот и масел, бальзамирующих жидкостей и консервантов, человеческого жира, волос и костей.
Это место было скотобойней.
Я спотыкался, прикрывая рукой нос и рот, пока продирался сквозь смесь запахов, которые слишком сильно напоминали мне запах засорившейся канализации — тяжелый, железистый запах крови, тканей и плавящегося жира.
По мере того как я осматривался, я всё больше убеждался, что что-то случилось, какая-то механическая неисправность. Некоторые чаны выглядели повреждёнными, а шланги и трубопроводы над ними почернели, как от огня. Когда запах усилился, я подошёл к чану, который буквально лопнул ... клубы пара вырывались из кипящего ведьминого котла. Они ударили мне в лицо обжигающей, отталкивающей волной, которая чуть не поставила меня на колени. Это была вонь гниения, падали, тушащейся в собственных прогорклых соках. Из него стекало отвратительное, пенящееся варево чего-то темного, маслянистого и мерзкого. На полу скопилась огромная лужа, поверхность которой была покрыта огромными островками человеческого жира и клочьями волос.
Я не мог этого вынести.
Я бросился бежать, но чаны были повсюду. Вдруг воздух стал холоднее. Не просто сквозняк, а по-настоящему холодным, как из холодильника. Я двинулся дальше, и стало ещё холоднее. Я прошёл через высокий сводчатый проход и снова ощутил давление, как тогда, когда кабель тащил меня через отверстие в сборщик. ещё одна осязаемая, но невидимая мембрана или пузырь. Порыв арктического воздуха обрушился на меня и заставил втянуть воздух быстрыми, короткими вдохами.
Я был в морозильной камере. На каждом мясокомбинате есть такая. Передо мной предстали бесконечные ряды чего-то похожего на длинные, тяжелые пластиковые мешки, покрытые инеем. Набравшись смелости, я подошел к одному из них и смахнул иней, чтобы посмотреть, что там внутри.
Я снова чуть не упал на колени.
Я знал, что увижу, но тёмный ужас всё ещё бушевал во мне. Я смотрел на лицо женщины, растянутое и бескостное. Она была выбрита наголо, подвешена на крюк и засунута в тяжёлый прозрачный мешок. Пакет с мясом.
Я подошёл к следующему пакету, а потом к ещё одному и ещё одному. Мужчины, женщины и, да, дети. Я бродил среди этих кусков человечины, впитывая всё это, позволяя ужасу наполнять меня, как яду, пока он не начал просачиваться из меня. Я понятия не имел, сколько тел находится в этой бесконечной чёрной комнате, но был уверен, что их тысячи. По крайней мере, всё население города. Я знал, что где-то здесь Кэти, Билли, Бонни и все остальные.
Я достал складной нож и попытался проткнуть один из мешков. На ощупь он был очень похож на полиэтилен. Мне удалось разрезать его после некоторого распиливания, и раздалось шипение воздуха, то ли входящего, то ли выходящего. Но самым тревожным было то, что мешок кровоточил. Из щели сочилась тонкая струйка какой-то бледно-голубой жидкости.
Наверное, тогда я запаниковал.
Я испугался.
Попятившись от мешка, я наткнулся на другой, а затем вздрогнул, наткнувшись ещё на один. И вдруг мне показалось, что я потерялся среди них, затерялся в лесу замороженных мешков для трупов, и они свисали со своих крюков и натыкались на меня, задевая мою спину и руки, и я боролся и проталкивался сквозь них, видя лица трупов, прижатые к прозрачному материалу, и чувствуя их отвратительную качающуюся тяжесть. Я упал на землю и пополз на четвереньках, пока не выбрался из морозильника.