Заточённые души
Шрифт:
Посреди одного двора с прорастающей из потрескавшихся плит травой стоял засохший колодец. Мы никогда не могли пройти мимо. Он словно затягивал, звал нас. Сколько разных историй мы выдумывали про то, что покоится на его дне – всех не счесть. Но истории – всего лишь истории. Никто из нас не успокоился бы, пока не узнал правду. Так уж вышло, что из всех я оказалась самой маленькой и лёгкой – отличная кандидатка для Спуска за Истиной. Кажется, так мы назвали эту глупую идею.
К обветшавшему барабану колодца, как это ни странно, ещё крепилась цепь. До безобразия ржавая. Мы раскрутили её, подёргали – вроде бы крепкая. Меня, по крайней мере, выдержать должна… К концу цепи привязали пожертвованные рубашки. Обмотали меня ими, дали керосиновую лампу. Её, кстати, пришлось ждать несколько часов, пока
Друзья догадались опустить цепь до упора. Я вцепилась в неё как утопающий в соломинку. Так оно и было, если уж на то пошло. В общем, меня вытянули наружу. Всю белую, как кость. А знаешь, моя кожа раньше была смуглой. И волосы. Думаешь, это настоящий цвет? Ха! Они с того злополучного дня седые. Ни одного тёмного волоска. Я крашу их настоем из трав и коры деревьев. Мы тогда поклялись, что никто больше не узнает о случившемся. Мои дорогие родители до сих пор даже не подозревают. Поверили, что мы увидели волка, от чего я и поседела с перепуга. А может, сделали вид, что поверили.
Никто не знал. И вот я рассказываю это тебе… Столько лет уже прошло. Не знаю… Зря я с тобой поделилась. Забудь. Мне теперь лучше, так что не волнуйся, трясти больше не будет. А теперь не мешай, нам пора в путь…
Я не знал что сказать. Словно язык к нёбу прилип. А Джина, как ни в чём ни бывало, задёргала рычаги. Наша самоходная карета тронулась.
Я вернулся на своё место. Друзья начали расспрашивать, какими же экзотическими методами мне удалось успокоить Бабочку? Может, магию наконец-то применять научился? Я буркнул что-то невнятное в ответ. До конца дня я молчал. Рассказ Джины всё никак не выходил из моей памяти.
Нет, ну как же мы могли раньше путешествовать? Словно кочевые варвары. Мёрзли на ночном холоде у костра, завернувшись в коконы из овечьих шкур. Надеюсь, те времена навсегда в прошлом. Я с улыбкой вспоминаю свои душевные терзания, когда расплачивался за паровую повозку. Она обошлась в половину всего состояния Алерадуса. С каким нежеланием я протягивал мешок с золотыми монетами тому хитроглазому продавцу приму. Деньги вперёд – только тогда можно осмотреть приобретение. Мне это больше всего не понравилось, и Джине пришлось меня долго уговаривать согласиться с требованиями. Пришлось поверить. В конце концов, это она жительница Сара. Непонятные мне условности ей как родные. Раз говорит, что надо платить, то так оно и будет. Меня пугали размеры и формы нашего приобретения. Длинная, массивная, несуразно выглядящая со всеми этими угловатыми уступами и трубами. Я с трудом заставил себя влезть внутрь. И не пожалел: на удивление удобные кресла, способные с невероятной лёгкостью раскладываться в кровати. Шесть штук. Столик между ними. К столику крепилась миниатюрная керосиновая плита. Для красоты, наверное, так как много еды на ней не наготовишь. Продавец повёл нас дальше – показал кладовую, котельную, кабину водителя и, что меня поразило больше всего, смежную душевую и туалет. Стоит ли говорить, что все помещения освещались электрическими лампами? О святой Мастук, ты услышал мои молитвы! Остатки сомнений вконец были вымыты с первыми минутами пробной обкатки. Эта механизированная карета стоила целого состояния. Но я заплатил бы и больше.
Первая ночь превзошла все мои ожидания. На улице был мороз. А у нас – тепло. Паровой котёл перевели в режим обогрева. Да, кому-то придётся ночью просыпаться и подбрасывать углей. Будет, конечно, трудно выползти из удобной кровати, но это значительно проще, чем дежурить у костра. Но самое огромное преимущество – мы можем продолжать путь ночью. Электрические огни направленных вперёд ламп повозки давали отличных обзор. Если бы Джина не устала за весь тяжёлый день, то мы бы не теряли времени зря. Быстрее бы Кич научился водить – тогда наш путь займёт в два раза меньше времени.
Бабочка спала в кресле, что рядом с моим. Благодаря этому ночь стала сущим кошмаром. Для меня, по крайней мере. Почему? Стоит вспомнить о моей любвеобильной репутации в Пашнях и прилегающих к ним территориям. Скольких фермерских дочек я осчастливил… Нужно с собой бороться. Отбросить все грязные мысли. Да, Джина редкостная красавица. Полностью в моём вкусе. Но я ей безразличен, это раз. А два – нужно делом заниматься, а не любовные узоры выплетать. Так что пора уже прекратить тешить себя несбыточными фантазиями. От них никакой пользы.
Бабочка спала до обеда. Вчера она пережила очень сильное душевное потрясение. Это если не говорить о том, что целый день она безустанно управляла повозкой. Я попросил не беспокоить её. Пусть набирается сил. Кич хотел было сам сесть за штурвал, но мы его не пустили. За день он вряд ли чему научиться мог. Угробит всех или повозку разобьёт в лучшем случае.
Проснувшаяся Джина выругала нас за то, что не разбудили, спросонья вошла в кабину и запустила колёса. Спохватившийся Кич побежал в котельную и начал подбрасывать угли. Его энтузиазм мне по душе. Никто кроме него ещё не топил котёл. Такое распределение труда не может другим не нравиться.
Пошёл дождь. Ещё один повод петь хвалебные песни моему приобретению. Ни завязающих в грязи ног. Ни промокшей насквозь одежды. Сухо, тепло и настолько комфортно, что просто не верится. Такое ощущение, словно в доме прохлаждаемся. Правда, скорость пришлось сбавить: видимость дороги сильно ограничена. Но на такие жертвы пойти ещё можно.
Моё ликование оборвалось на первом зарывании колёс в грязь. Тут уж выбора не остаётся, нужно толкать. Выходить из тёплого, сухого салона, мокнуть под ливнем, дрожать под холодным ветром, зарываться ногами в грязь, поскальзываться и падать, вымазываясь с головы до пят липкой землёй, подниматься и продолжать что есть силы упираться в мокрые стенки повозки. Тяговые лошади, быки и верблюды, как я вас теперь понимаю…
Мы запрягли верблюда впереди повозки, Кич подгонял его. Джина сидела за штурвалом, подавала тягу на колёса. Колёса прокручивались, плюя в нас грязью, травой и камнями. Наша паровая повозка – настоящий дом на колёсах. Такая же уютная, просторная и… тяжёлая. Камень из под колеса здорово повредил мне колено. По грозным оханьям и сетованиям остальных можно было догадаться, что им тоже достаётся. Но прочь жалобы и боль – нужно довести дело до конца!
Я даже боюсь подумать о том, сколько усилий нам потребовалось вытолкнуть повозку. Но, к всеобщей радости, дело было сделано. Мы находились внутри тёплого салона. Принимали душ, мыли грязные одежды, одевали новые (у кого они были), втирали лечебные мази в ушибы, втихомолочку попивали вино, отдыхали. Ни у кого даже и мысли возникнуть не могло, что колёса способны вновь завязнуть в болотистой земле. А именно так и произошло.
Уже сил совсем нет, чтобы выталкивать. А дождь всё стучит по крыше. Начинает темнеть. Даже если мы и вытянем колёса, далеко не поедем. Заливаемое водой стекло кабины и надвигающаяся ночь – не лучшие спутники путешествия. Поэтому мы поужинали копчёным мясом и легли спать.
Этой ночью, как и прошлой, мне не удалось хорошо выспаться. Вихри всевозможных мыслей будоражили сознание. И толком не понять о чём они были. То размытые образы прошлого, то непонятные, никогда не виденные очертания существ, растений, разные пейзажи мелькают, словно светящиеся тараканы. Непонятные слова, фразы, будто воздушные пузырьки всплывают на поверхность океана моего разума. Я знаю, что устал. Мне нужно отдыхать. Но тело всё дрожит от переполняющей его энергии. Словно какого-нибудь ободряющего зелья выпил. Но стоит открыть глаза, как слабость сковывает меня. Трудно даже пошевелиться. Джина. Она спит рядом. Мне бы хотелось думать о ней, но не могу. Бури перемешанных образов, слов, мыслей не дают покоя. Они не мои. Чужие. Раньше были чужими. Теперь – мои…