Затонувшая свобода
Шрифт:
Потом бабушка всегда качала головой и велела Айви никому не говорить о том, что услышала, ведь в Тенебрисе считалось, что единственный выбравшийся из Марибертуса донес до оставшихся на других островах русалок и русалов учения морской богини. Он собрал вокруг себя общину, которой передал, как якобы жили в затонувшем городе. И вместе они построили город под водой, чтобы укрыться от хранителей разума и прочих людей – Тенебрис. А искать Марибертус и вовсе не поощрялось.
Айви качнула головой, вырываясь из воспоминаний. Когда она была младше, открыв рот, слушала легенды
Но, кажется, сама судьба свела ее с человеком, чтобы вместе они разгадали тайну Марибертуса.
Глава 4. Круорские острова
Айви вышла на прохладу и подставила щеки ветру. Она не уставала удивляться красоте, таящейся на поверхности, и сейчас с изумлением оглядывала ночной мир. Полумесяц, тускло освещающий палубу, расходился слабым свечением по небу, усеянному звездами. Словно планктон, они светились там, где обычно Айви видела потолок или толщу воды, отделяемую барьером. Океан бушевал, заставляя судно качаться, на ногах устоять было не просто, но душа радовалась свежим брызгам, летящим в лицо.
Так вот она какая – свобода? Вдыхать влажный и горячий воздух днями, любоваться звездами и наслаждаться прохладой по ночам. Стоять босыми ногами на мокрой палубе, улыбаться соленым каплям на губах. И знать, что ты никому ничего не должен, и завтра сможешь пойти туда, куда хочешь.
Айви поднялась к Джеку на корму. Тот смерил ее довольным взглядом, замечая, что она едва скрывает улыбку.
– Кто знал, что на поверхности бывает так красиво? – спросила она и вновь посмотрела на звезды.
– Дождись полной луны. Будет еще красивее. А уж если мы окажемся в какой-нибудь бухте в этот день…
Джек мечтательно улыбнулся, а Айви поняла, как хотела бы побывать именно с ним в самых красивых местах Луорских островов, что до этого видела только на картинках.
– В Тенебрисе все не так. Поверить не могу, что нам не разрешают сюда подниматься.
– Чтобы не узнали, как хорошо может быть, – пожал плечами Джек. – У вас же… темно?
– Свет одинаковый и днем и ночью: от зачарованных свечей. Яркий делают только в столовых, ратуше… – Айви замолчала, не в силах выдавить слово «лаборатория» и перешла к другой теме: – А еще у нас воздух другой. Холодный. Сухой. И температура никогда не меняется: всегда одинаково прохладно.
– Скукота.
– Согласна.
Джек задумался, внимательно оглядел Айви, заставляя ее краснеть, ведь казалось, что он залез в самую душу.
– Слушай, – он почесал затылок, – я так пристал к тебе с этим Марибертусом, что забыл спросить, чего ты хочешь. О чем мечтаешь?
Айви улыбнулась, видя, как тяжело даются слова Джеку. Он явно хотел, чтобы она пошла с ним, помогла найти Марибертус и сестру, но пытался уважать ее желания. И это было так ново дня русалки, привыкшей жить по законам отца и общины.
– Ну… – Айви задумалась: а чего она вообще хотела от жизни? Последние годы одного: не лишиться головы. В остальное время она просто… старалась не попадаться никому на глаза. – Хочу того, что морская богиня мне не дала.
– Мужа? Серьезно? – Джек опомнился, что может звучать грубо, опустил глаза. – Я имею в виду…
– Детей, Джек. Семью. Место, которое можно называть домом. И дом… – Она тяжело вздохнула, покрываясь мурашками, ведь поняла, что в Тенебрисе у нее были стены, в которых она жила, но никак не дом. – Для меня это… безопасное место, где можно быть собой и никого не бояться. Где хорошо.
– Понимаю.
– По правде, я уже на пути к исполнению своей цели. И если еще по правде, то без тебя я бы никогда не решилась.
Джек вздернул брови, осознавая, о чем говорила Айви. Хмыкнул, оглянувшись вокруг.
– Я всегда хотела сбежать на поверхность, потому что в Тенебрисе ощущала себя чужой. Да и… бунтарская душа, все дела. – Айви пожала плечами, вспоминая, как отец ругался и пытался научить ее быть покорной. – Все мечтала, как уплыву далеко-далеко, выйду на сушу и начну все сначала. В моих мечтах я всегда находила маму… А потом мы жили вместе. Я делала, что хотела, а не должна. И у меня появлялась семья, которая понимала меня и любила, позволяла быть собой и… уважала мои желания и решения.
– Понял. Хочешь свободы, а не поклоняться той, кого даже не существует.
Айви шумно выдохнула.
– Дело даже не в вере… а в том, как ко мне относится отец. Я словно всегда должна… защищаться, играть роль, быть осторожной, чтобы не разозлить его. Он ясно дал понять: пять серьезных нарушений, и он казнит меня.
– Отец?! Собственный отец?! Да твою ж… – Джек ударил по штурвалу, выплескивая злость. – Я не отдам тебя, поняла?
Джек заметил ее улыбку и лукавый взгляд, догадался, что звучит так, будто тоже решил, как ей жить. Айви же знала, что он имел в виду, и потому его слова грели сердце.
– То есть… я обещаю тебе помочь, слышишь? Я не позволю им казнить тебя. Ты заслуживаешь свободы, о которой мечтаешь.
– Спасибо, Джек.
По ступенькам забрался Чак, натягивающий на ходу рубашку. Недовольно оглянул Айви, задержал глаза на голых ногах, но только тяжело вздохнул.
– Моя вахта. Идите отдохните.
Джек поманил Айви за собой, проводил до каюты и отказался остаться.
– У меня точно кровать мягче, – не сдавалась Айви, сама не понимая, почему ей так хотелось, чтобы он остался.
– Незамужним дамам негоже звать в постель мужчин, – подмигнул Джек, легко и быстро провел по ее щеке и скрылся на нижней палубе.
Пробуждение показалось ударом сковородой по голове. С нагого тела стянули одеяло, а спящую русалку грубо схватили и перевернули на спину. Айви пискнула, закусила щеку, так неожиданно оказалась вжата в матрас сильным мужским телом.
Запахи пота и перегара затопили комнату, ставшую вдруг совсем крохотной. Осталась кровать. Айви. И Чак, который развел коленкой ее ноги и до боли сжал запястья.