Затонувшая свобода
Шрифт:
– К утру вернемся на корабль, – ответил Джек. – Хочу показать Айви ночную жизнь Круорских островов.
Чак нахмурился, сплюнул, ведь ни разу не верил словам капитана. Невольно поморщился от боли в щеке, кивнул.
– Тогда команду завтра наберем. Да?
– Да.
Чак оглядел Айви, тяжело выдохнул и скрылся в толпе. Джек обнял ее за плечи и притянул к себе, обжег ухо шепотом:
– Еще до рассвета нам надо оказаться на каком-нибудь торговом судне, которое довезет нас до Марадео.
Айви кивнула, сглотнула, но поняла, что душа как-то… неужели
– А до этого, – не замолкал Джек, – мы с тобой развлечемся, правда? А то что мы только деремся и убегаем?
Они вновь пробирались сквозь хаос, состоящий из гудящих людей, снующих по острову. Ноги начали привыкать к тяжелым ботинкам, и в данном месте Айви ни за что не хотела бы оказаться босиком: песчаная дорога была усеяна камушками, валялись бутылки и прочий мусор. Где-то вспыхивали споры или даже драки, а потому Айви сильнее жалась к Джеку, боясь невольно стать участником. Никто не разнимал мужчин, толпа окружала их, желающие делали ставки и громко обсуждали.
– Здесь совсем закона нет? – спросила Айви, начиная привыкать к шуму.
– Есть кодекс. Но… лучше аккуратнее, ладно?
Джек завел Айви на веранду одного из пабов, они заняли столик подальше от музыкантов, играющих веселую и громкую песню, которую исполняла прекрасная девушка с пышной грудью и тонкой талией. Почти сразу им принесли два стакана пива, не спрашивая, нужно ли. Джек дал юному пареньку пару медных монет и похлопал по плечу, прося лучшую закуску. Айви отодвинула от себя алкоголь, морщась от запаха.
– Дай угадаю… пить нельзя.
– Нельзя. У нас никто не пьет.
– Кроме русалов, которые выбираются на поверхность.
Айви пожала плечами, уставшая натыкаться на волны, разбивающие ее понятия о месте, которое она считала домом. У них по вечерам на улицах стояла тишина. Теплый свет уютно укутывал спокойные здания, русалки и русалы расходились по семьям. Праздники бывали, но редко. И тогда они так не шумели. И уж точно не вели себя настолько открыто.
– Могу я спросить? Только щеку не режь, ладно?
Айви сощурилась, глядя на Джека, который едва скрывал улыбку, ожидая реакции.
– Почему у вас главные в общине мужчины, если вы поклоняетесь морской богине? Богине. То есть женщине.
Айви опустила глаза. Она и сама когда-то спрашивала у бабушки, почему богиня решила, что русалы должны быть во главе. Та всегда недовольно ворчала, что это кричала человеческая часть, ведь истинная русалка знает свое место, и ей нет нужды в этом сомневаться.
– Так решила сама богиня. Русалы сильнее. У них острее ум. А русалки хранят дом, рожают детей. Все просто.
– «Русалы умнее»… – Джек откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в огонь зачарованной свечи, стоящей на столе. – Пока не начинают думать тем, что растет у них между ног.
– У нас все не так. Мы хотим…
– Только свою пару, слышал уже. Тогда почему ваши мужики поднимаются к нам, чтобы побывать в публичных домах?
– Я сама хочу это знать. – Обида разгоралась в груди, но не на Джека, ведь он просто констатировал факты, которые расшатывали веру, а на отца, который годами убеждал в священности душесвязания. – И у меня тоже есть неудобный вопрос к тебе.
Айви облокотилась на стол. Обстановка сбрасывала оковы, душа ликовала, оказавшись на воле, а человеческая часть вопила от счастья и требовала стать наглее и смелее.
– Ты же знаешь, что можешь найти сестру кровным заклятием? Вы – родственники, должно сработать.
– Я пытался.
Джек опустил глаза, а Айви впервые заметила грусть, и даже испуг на его лице. Она закусила язык, начиная жалеть, что подняла тему – если кровное заклятие не ищет человека, значит, он мертв. Наверняка Джек знал это. Думал об этом. Однако предпочел верить, что сестра скрыта магией затопленного города.
– Прости.
– Я знаю каковы шансы. О! Наша еда.
На стол поставили огромную тарелку с чем-то непонятным, но пахнущим так, что урчало в животе. Под объяснение, что это тесто, внутри которого овощи и мясо, Айви жевала, довольно закатывая глаза, ведь в Тенебрисе еда была для поддержания жизни, а не для удовольствия.
Когда от пирога остались крошки, Джек потянул Айви танцевать. Она сопротивлялась, крича, что так нельзя, она не умеет, на нее будут смотреть, тыкать пальцами, но Джек смеялся и напоминал, что они на Круорских островах – островах свободы.
– Будь ты хоть морским дьяволом, – шептал он, прижимая к груди и заставляя покачиваться в такт музыки. – Всем было бы плевать!
Страх медленно уходил, ведь на них и правда не обращали внимания. Еще одна танцующая пара. Еще одна девушка, еще один мужчина, обнимающиеся в свете зачарованных свечей, облепленные сладкой тягучей музыкой и всеобщим весельем.
– Пока ты со мной – никто тебя не тронет, – сказал Джек, оттолкнул от себя Айви, держа за руку и указал пальцем, что нужно кружиться.
Платье развевалось от движений, волосы мерцали, а из груди рвалось веселье. С каждым шагом, с каждым движением в ботинках, которые уже не казались такими неудобными, становилось все легче и свободнее. Музыка сменилась на быструю, певица запела, хлопая в ладоши, задавая такт танцующим. Люди выстроились в линии, хлопали в ответ, топали, стуча как можно громче. Джек поднял Айви и начал кружить. Она хохотала, голова уже кружилась, но останавливаться не хотелось.
Айви мельком заметила драку за дальним столом, дивясь, как в таком месте можно что-то не поделить. Джек поставил ее, хмурясь, а счастье лопнуло, как мыльный пузырь, оставив липкие брызги. Она хотела попросить уйти, но заметила светлую макушку вдали. Она редко общалась с этим русалом, но помнила его мощные руки и глаза: бездонные, как пропасть, таящие в себе столько опасности, что ноги отказывались подходить. Она общалась с ним однажды: когда отец заставил коснуться, чтобы выяснить, не он ли ее пара. К счастью, морская богиня помиловала, и Рональду она не досталась. И теперь, когда Джейсон умер, Рональд скорее всего занял пост главы стражи Тенебриса.