Затворник
Шрифт:
– Ну что?
– спросил Коршун
– Беда, братья.
– пробормотал Рассветник - Беда. Над каильской стороной вижу, висит черное марево, как туча. Там этим утром пролилось страшно много крови... И Молний...
– Что?!
– вскричал Коршун.
– Молний сегодня на рассвете погиб...
А в этот же день, еще солнце не вошло в зенит, на закатной стороне зазвучал и пронесся по городу трубный звук. Пришли храбровцы.
Стройна сама приехала к воротам встречать войско. Людям велела не собираться, и не приветствовать храбровцев, и со стен приказала прогнать всех лишних. В черном платье, и в белом платке под черной шапочкой, княгиня сидела на
Без всякого обычного по таким случаям торжества, без ликования толпы, без труб и рогов, отворили ворота, и сквозь них в город вошел воевода Месяц - пешком и с непокрытой головой.
Родом Месяц был из простых селян, а свое высокое имя получил когда-то больше для смеха. Его нос, переломанный еще в детстве, был вдавлен вовнутрь, а подбородок и низкий лоб напротив, выступали далеко вперед. От этого лицо богатыря правда напоминало помятый, поросший щетиной, с торчащим как у кабана одиноким нижним зубом, но все-таки месяц. Такое прозвище к нему и привязалось. Бросив в голодный год свою опустевшую деревню, Месяц дошел до Храброва, подвязался здесь сначала слугой на двор к большому боярину, потом добился и места в его отряде. Из-за силы, смелости и ума нового дружинника, боярин приблизил его к себе до первого подручного, и Месяц уже получил в Храброве известность. В ночь, когда злыдни с полком стреженцев истребили спящее миротворское войско, Месяц был опасно ранен. Но выздоровел, и вернувшись в Храбров, вскоре стал там одним из виднейших бояр, а три года назад мир выбрал его и воеводой. Крестьянский сын стал важным вельможей, а насмешливое мужицкое прозвище - боярским именем.
Месяц миновал ворота, рухнул перед Стройной на колени, и ударил в землю челом. Княгиня молчала.
– Здравствуй, светлая княгиня!
– сказал боярин, приподняв голову.
– Мы тебя давно ждем.
– холодно ответила Стройна - Муж мой, светлый князь, не дождавшись тебя, ушел на войну. Где ты был, когда он бился в диком поле с табунщиками! Когда его воины пали мертвыми, где ты был!
Теперь молчал Месяц.
– Молчишь? Какого наказания себе хочешь?
– спросила Стройна - Выбирай! Лишить тебя чести? Имущества? Отправить тебя убирать выгребные ямы? Или, может, забить в колодки и отправить в Стреженск-Приморский, на рабский рынок? Говори, что с тобой сделать!
– Светлая княгиня!
– сказал Месяц - Ты немного серебра выручишь, если продашь меня на рабском рынке! Хочешь отправить меня навоз грести - отправляй, я готов! Но лучше позволь, раз уж я в стремя встал, доехать до Дикого Поля - тогда я тебе столько пленных ыканцев приведу, что хватит на всю черную работу на Струге!
– Значит, не хочешь быть рабом ни здесь, ни за морем!
– сказала княгиня - Что ж, воля твоя! Тогда, может быть, привязать тебя к конскому хвосту, и пустить в поля!
– Твоя воля, светлая княгиня!
– ответил воевода, не моргнув глазом - Казни меня любой казнью, какой хочешь - о помиловании я не прошу, прошу только об отсрочке. Если отрубишь мне голову сейчас, то только в трудную минуту сама свой же город лишишь бойца и воеводы. Позволь мне сражаться за Каяло-Брежицк, а когда кочевников отобьем - тогда вот и моя голова!
– Позволь сказать!
– попросил Волкодав Стройну - Месяц знаменитый воин. Нам сейчас и правда такими разбрасываться нельзя. Позволила бы ты ему искупить вину, а наказать - всегда успеешь!
– Я запомню, что ты сказал.
– ответила воеводе княгиня, и снова повернулась к Месяцу - Почему так долго не выступал из Храброва? Почему медленно шел, когда едва ли не чистыми слезами тебе писали, прося поторопиться?
– Светлая княгиня!
– ответил Месяц - Войско мы собирали с большим трудом. Весь Храбров полнится слухами, что с каганом и злыднями справиться никак нельзя, что князь и Струг-Миротворов обречены, а храбровцам себя надо спасать, и самим мириться с каганом. Очень много бояр идти в поход не хотели, еще и других подговаривали. Такие у меня на дворе сидят в яме четверо - двое с пригородов, и двое храбровских, ждут суда. Когда я узнал, что князь Мудрый в Каяло-Брежицке не оставил войска, а мне велел взять город под защиту, то я так рассудил: Бояр и конных отроков у меня для такого дела немного, вот я и посмел промедлить, чтобы поднять пеших воинов тоже, сколько смог. С пехотой, да с телегами - еще сверх того промедлил в пути!
– А почему сам с конницей не ушел вперед?
– спросил Стройна.
– У меня большой разброд в полках, светлая княгиня! Все говорят, что у кагана несметное войско, и ведут его на нашу землю злыдни. Многих это очень испугало. Стали говорить, что быть Каяло-Брежицку разоренному, как при Затворнике, а нам надо свой город защищать. А когда узнали, что Мудрый разбит - то и вовсе шатание пошло... И нам большого труда стоило не дать войску разбежаться кто куда. Есть у меня боярин Гордый - по имени гордый, и по нраву такой же. Тоже упрекал меня, что медленно иду, и тоже предлагал конницу отослать вперед. Так я его спросил: доведет ли он бояр до Струга-Миротворова, если я его поставлю начальником над конницей - он и осекся. Я спросил: А пехоту он сможет удержать в узде, чтобы не разбрелись на первой дневке, или на круге не решили бы разом повернуть по своим городам? Подгонять сможет, чтобы скоро шли и были в Струге раньше кочевников - он и тут ничего не ответил.
Тут к воротам подъехал Смирнонрав.
– Сестра!
– сказал он княгине - Я слышал, как этот боярин тебе отвечал! Прошу тебя, сделаем как Волкодав советует. Он отчаянный, как я вижу, от такого нам будет польза в бою!
– Пусть так, брат.
– сказала Стройна - но от его людей будет ли польза, если они по дороге сюда едва не разбежались. Как нам на таких положиться?
– Положись на моих людей, княгиня!
– твердо сказал Месяц - От страха они шатались, но все равно, шли вперед и вперед. И если моим воеводиным именем все не разбежались восвояси, то твоим княгининым именем, и твоим, светлый князь, будут стоять насмерть! По дороге им и страх, и сомнение были как помеха, а здесь - и общее дело, и стены, и весь народ, за который они будут биться, который им здесь на виду - все будет в помощь!
– Хорошо.
– сказала Стройна - Ради просьбы моего брата, и ради твоей пользы в сражении - даю тебе отсрочку, Месяц! А если правда окажешься таким воином, как о тебе говорят, то совсем помилую. Встань.
Месяц поднялся и встал, не отряхивая пыль с одежды.
– Пока ступай с Волкодавом.
– сказала Стройна - Ставьте твоих храбровцев на постой. А завтра утром ждем тебя в Струг на совещание, как воеводу и советника.
Княгиня уехала к Стругу. Волкодав и Бобр - за ней. А Смирнонрав спросил Месяца:
– Ты и меня знаешь, боярин?
– Знаю, как не знать.
– ответил Месяц.
– Земля слухами полнится, что ты пришел нам на помощь из самого Засемьдырья. А не узнать тебя нельзя - уж больно ты с князем Мудрым похожи...
Месяц привел в город тысячу пехотинцев и без малого девять сотен конных. На Струг никого из них, ни больших бояр и старшин, ни самого воеводу не поселили, а размещали на постой в закатном подолье. И хотя княгиня велела не праздновать прибытие помощи, но запретить горожанам радоваться было невозможно. В город пришли новые защитники пришли, вместе с ними - новая надежда, и к ним с восточного берега потянулись по мостам люди. Со дворов, где остановились храбровцы, слышался гомон голосов, смех и песни. Прямо на кострах люди жарили забитую птицу и поросят, несли усталым в дороге воинам все лучшее - пироги, рыбу, молоко, масло и мед. Пацаны подряжались вести на Черок коней, поить и купать, музыканты приходили играть задаром...