Затяжной поворот: история группы «Машина времени»
Шрифт:
Володя – придуманная фигура, а Серега – это Сережка Грачев, ныне покойный вокалист группы «Лучшие годы», который действительно сидел. Странный был малый, с неожиданными уголовными наклонностями. Стырил у нас орган, который потом нашли. При этом был обаятельнейший, очень здорово поющий человек.
А помнишь, Мишка, семьдесят второй,И «психодром» и сейшн в ЛужникахКак двери вышибали головой,Как фаны нас носили на руках?О каком конкретно концерте я вспомнил, когда это сочинял, сейчас не скажу. И с годоя я немного поторопился. В 72-м на руках на еще не носили, но в 75-м уже носили.
Собраться, что ли, вместе,Да, в середине 80-х, когда я вспоминал о предыдущем десятилетии, мне казалось, что действительно все хорошие музыканты тогда по кабакам разбежались и как-то постарели.
Я никогда не думал про года:Года проходят – вроде не беда.Но вот ушла под камушки водаИ это, к сожаленью, навсегда……Ну, ладно. Посошок – и я побёг,Держи, дружище, пистолет хвостом!Не забывай, зайди на огонёк.Счастливо. Я в «Варшаве», на шестом.В московской гостинице «Варшава» был ресторан, где работали неплохие исполнители. Вот мне пришло в голову, что именно там я и играю.
Часть II. «Однажды мир прогнется под нас»
«Машина» постсоветской эпохи, это почти совсем другая машина. Не популярная, скажем, модель ВАЗа, в какой катались сами участники «МВ» перед расставанием с Росконцертом, а скорее тюнингованный «бумер» и прочие достойные иномарки, в которые постепенно пересели «машинисты» с наступлением «новой эры». Их поколение последовательно и энергично «входило во власть» в России и, в конце концов, власть эту фактически безраздельно обрело, что автоматически повлияло на укрепление статуса и привилегированность «Машины». Верховодить гигантской державой и сопредельными экс-советскими республиками стали (и продолжают поныне), как раз те, кто с полным основанием может сказать Макару сотоварищи сакраментальную фразу: «Мы выросли на ваших песнях». И пусть первые звания, ордена и прорыв на Красную площадь случились у «машинистов» при седом дедушке Ельцине, нет сомнений, что демократичный Борис Николаевич, прежде чем поощрить рок-группу, которую он вряд ли когда-нибудь запоем слушал, обратил внимание на рекомендации кого-то из не столь возрастных своих подчиненных.
Сюжеты о завистливых номенклатурных членах Союза композиторов, ретивых сотрудниках ОБХСС, «ментовских» облавах на сейшенах, гневе Пугачевой в отношении «МВ», превратились не более чем в забавные мемуарные эпизоды. «Машина Времени» позднего периода своей длиннейшей истории вполне уже равновесна Алле Борисовне и сейчас трудно представить, что когда-то было по-другому. Случись с группой в девяностые-«нулевые» проблема из разряда тех, что преследовали «МВ» в предыдущие десятилетия, на защиту коллектива встал бы уже не один космонавт Гречко, но десятки знаменитых актеров, телебоссов, политиков и т. п. Все они плавно как-то расширили круг закадычных друзей и товарищей «машинистов». Только обороняться «Машине» давно уже не от чего. Разве что от вердиктов ряда непримиримых интеллигентов, продолжающих риторический разбор «двойственной» макаровской морали и художественной позиции.
Если раньше саркастичные критики припоминали фронтмену «МВ» его тему «Будет день» и интересовались: достиг ли он, «того, чего хотел», когда перебрался из полуподполья на профессиональную сцену? То теперь поводом для стеба эстетов и неформалов над многолетним флагманом отечественной рок-музыки стал совсем другой, куда более амбициозный и самоуверенный язык «Машины», выдающий такие крылатые фразы, как «однажды мир прогнется под нас», «звезды не ездят в метро», «меня ожидают, везде и повсюду, меня предлагают, как главное блюдо…». Авторского раздражения в этих строках, по-моему, значительно меньше, чем победной провокационности. Живучесть и устойчивость «Машины» в любых исторических условиях и форматах моды, что ее недруги не совсем верно принимают за мимикрию, позволяют группе сегодня разговаривать с веком, если хотите,
Глава шестая
Возвращение «золотого» состава. «Синтез рекордз». Взятие Красной площади. Первые мемуары
Финальная десятилетка ХХ века началась для «Машины» с легкого мандража вскоре сменившегося козырными достижениями. Взамен отвергнутого Зайцева группа вернула в состав двух своих харизматичных, блудных гвардейцев – Маргулиса и Подгородецкого, а нескольким годами позже, первыми из отечественных музыкантов, «машинисты» протоптали концертную тропинку к кремлевской стене, глобально отпраздновав свой четвертьвековой юбилей на Красной площади. К тому моменту подоспели и два автобиографических труда людей из «МВ». А раскочегарившийся лэйбл Кутикова Sintez Records приступил к выпуску первых официальных «зэ бестов» «Машины Времени».
Александр Кутиков
На мой взгляд, самый кризисный момент у нас произошел, когда уволили Зайцева, а вернувшиеся Петя с Женей на протяжении двух лет настаивали на том, что они – не члены «Машины Времени», а просто приглашенные музыканты, решившие поработать с группой чуть больше одного концерта. И вот если бы такая ситуация продолжалась дольше, то, как мне кажется, она могла бы взорвать «МВ» изнутри. Но нам удалось убедить, сомневающихся в своей принадлежности к группе музыкантов, в том, что они все-таки участники именно «Машины», а не какого-то другого коллектива.
Андрей Макаревич
На стыке 80-х и 90-х мы работали очень интенсивно, не вылезали из гастролей, давали по 15–20 концертов в месяц и играли здорово. Я сейчас порой слушаю наши записи тех лет, и замечаю, что у нас была хорошая сыгранность. Мы, что называется, «попадали вместе», а это для группы крайне важно. И никакого кризиса «Машины» я не ощущал. Просто настал день, когда у нас наглухо исчез Заяц. С ним и прежде такое случалось, и за это он строго наказывался. Но, что толку? Как-то Саша на неделю пропал, потом опять на неделю, еще раз – практически на месяц, а тут он пропал совсем надолго, да еще в преддверии важного для нас выступления в Москве. И я понимал, что он может совсем не появиться к нужной дате, где его искать неизвестно и концерты, которые мы столько ждали, сорвутся. А Зайцев будет продолжать свое путешествие расширенного сознания. Не могу заявить на страницах книги, что Заяц принимал наркотики, поскольку за руку я его ни разу не ловил, но то, что он периодически впадал в состояние невменяемости и по этой причине исчезал – факт.
В общем, я позвонил Подгородецкому и Маргулису с предложением помочь нам.
С Женей мы не играли с 80-го года, с Петей чуть меньше, но перерыв тоже был солидный. «Привет! – говорю. – У нас такая история, пропал Заяц, а концерт во Дворце спорта вот-вот, может, вы, подключитесь по старой памяти?». Я почувствовал, что они страшно рады моему предложению. Мы, ведь, не были врагами, а тесно не общались в 80-е, потому что некогда было, все время по гастролям мотались. Они к нам приехали. А за полчаса до концерта все же нарисовался и Саша. Но это уже ничего не меняло. Он был уволен из команды. А с Маргулисом и Подгородецким мы сыграли тогда клево, получив огромное удовольствие. Это ж такой акт, сродни половому, когда вдруг по ходу концерта вспоминаются какие-то нюансы, присущие только данным музыкантам. На тебя накатывает ностальгия, на них тоже. В результате мы играли лучше, чем обычно. Не знаю, насколько хорошо все звучало в зале, но на сцене мы кайфовали. И тогда я предложил: «Может, и дальше поиграем? А чего? Все равно с Зайцем мы уже работать не будем». Они ответили: «Давайте». К тому же, у них, у обоих, к этому моменту, профессиональные дела обстояли плохо.
Зайцев мне, к слову, всегда не очень нравился, как пианист, хотя работал он старательно. Саша представлял другое поколение. Ему импонировали команды типа «Крафтверк», всякая электроника и прочее, а, скажем, блюз, он не чувствовал совсем. Мог его сымитировать, но не более того. А я все-таки, блюз очень люблю. И в музыке «МВ» блюз всегда присутствовал.
Маргулиса ты обратно в «Машину» как раз из-за его блюзовых наклонностей позвал, что ли? По ситуации-то группе только Подгородецкий требовался. Клавишник же у вас исчез, а не гитарист или басист?