Зауряд-врач
Шрифт:
— И где ж такие батальоны?
– - заинтересовался надворный советник.
– Нигде, и это прискорбно. Появление таких частей помогло бы упорядочить помощь раненым.
– Хм! – сказал Карлович. – Вы можете изложить это на бумаге?
– Сделаю, – пообещал я.
Мы вернулись к приятному времяпровождению. Но назавтра Карлович напомнил, пришлось написать. Мудрить я не стал: списал структуру оказания медицинской помощи раненым в СССР. Она оказалась настолько хороша, что пережила Советский Союз. Карлович похвалил и предложил переслать предложения в Главное санитарное управление
– Бесполезно, – сказал я. – Там светил медицины не слушают, а тут зауряд-врач. Сами говорили.
– Нельзя оставить такие дельные предложения втуне! – не согласился Карлович.
– Давайте отправим их Брусилову, – предложил я. – Генерал к нам благоволит, может, прислушается и решит попробовать в масштабах фронта. Полномочий у него хватает. Но вы тоже подпишитесь. Все-таки надворный советник и начальник госпиталя.
– Нет! – покрутил головой Карлович. – Я понимаю, что вы скромный человек, Валериан Витольдович, но на авторство не претендую. Подпишите вы, а я прибавлю рекомендацию.
Вот люди! В моем мире о таком бы не задумались. Там присвоить чужой труд в порядке вещей. Предложения мы отправили. Иллюзий я не питал, но совесть успокоил. Меня задрала местная система помощи раненым. Обидно, когда все видишь, а изменить – руки коротки.
Но что делать с письмами Поляковых? Оставить их без ответа? Сочтут высокомерным. Зачем ссориться с людьми, которые к тебе с душой? Кто вообще, эти Поляковы? Я подумал и решил обсудить это с дантистом. С Мишей мы сдружились. Ему нравилось уважительное отношение аристократа, мне – горячее желание дантиста учиться. Он буквально ходил по пятам, все выпытывая и пытаясь перенять. Многое у него получалось, парень способный. Будет из него хирург! Да и возрастом мы практически одинаковы: Миша на пару лет старше. Оба не женаты – интересы совпадают. Я подумал и зазвал его в гости. Накрыл в своей комнатушке холостяцкий стол: соленые огурцы, хлеб и колбаса. Водка – само собой. Все взял у Кульчицкого. Он дал без звука – отказать орденоносцу?
Миша принял приглашение с удовольствием. Помимо лестного факта посидеть со столом с аристократом и кавалером орденов, его, наверняка, привлекла возможность поговорить о медицине. В этом отношении его хлебом не корми. Но тут он просчитался.
– Ты знаешь такого Полякова? – начал я, после того как мы выпили и закусили.
– Которого? – спросил он, жуя огурец. – Их много.
– Давида Соломоновича.
– Кто ж его не знает? – усмехнулся Миша, цепляя вилкой кусок колбасы. – Самый богатый человек края. Банки, фабрики, железные дороги. Четверо сыновей, которые давно при делах, и дочь на выданье. Такая красавица! – Миша закатил глаза, не забывая жевать. – Я интересуюсь, с чего это вы, Валериан Витольдович, любопытствуете?
Он ухмыльнулся. По русски Миша говорит правильно – университет за плечами, но порой сбивается на местечковый говор.
– Давид Соломонович приглашает меня в гости.
Вилка выпала из рук Миши. Следом на застеленный газетой стол шлепнулся непрожеванный кусок колбасы.
– Вы шутите?
– Какие шутки?
Я достал из кармана письмо Полякова и протянул Мише. Чего таить, раз
– Это не письмо, Валериан Витольдович, – сказал, возвращая бумагу. – Это пропуск в рай. Если Давид Соломонович хочет отблагодарить, я не нахожу слов, чтобы это описать. За свое будущее можете не волноваться.
– Да ну? – не поверил я.
– Валериан Витольдович! – он прижал к груди. – Я понимаю, что вы аристократ, и смотрите на таких, как Поляков, как раввин на выкреста. Но Давид Соломонович человек слова – всегда делает, что обещает. Он заботится о работающих на него людях: им хорошо платят и не выжимают соки, как другие. Работать на Полякова – мечта многих. Его уважают даже в Москве. Императрица наградила его орденом и даровала чин, а ведь он даже не выкрест – остался иудеем.
– Не знал, – повинился я.
– Понимаю, – кивнул он. – Вы лечили его дочь?
– Не довелось. Я ей немножко помог.
– Как?
Взгляд его умолял.
– Защитил от босяков. Они пристали к Лизе на улице. Я увидел и вмешался.
– Почему там не оказалось меня?! – простонал Миша. – Босяков было много?
– Трое.
– Я бы бросился как лев! Чего они хотели от Поляковой?
– Немножко пограбить.
– У них было оружие?
– Нож и револьверы.
– Гм! – сказал Миша. – Со львом я немножко поторопился, хотя все равно бы вмешался. Как вы справились?
– У меня был пистолет.
Чего скрывать? Про пистолет Миша знает, мы даже стреляли вместе. В Минске я прикупил патронов. Они здесь свободно продаются, можно и оружие приобрести. Никому нет до этого дела. Это не в моем мире, где государство боится вооруженного гражданина.
– При возможности обзаведусь, – пообещал Миша. – Ранее я считал, что пистолет доктору не нужен. Вы меня убедили. Ах, Валериан Витольдович, везучий вы человек!
У меня было другое мнение, но спорить бесполезно – Мишу понесло:
– Оказать такую услугу Полякову! Уж он-то отблагодарит!
– Как?
– Например, купит вам клинику. Не стесняйтесь просить! Вы замечательный хирург, у вас будет много больных, разумеется, после войны. Если выйдет, вспомните обо мне, – не вставая со стула, Миша отвесил поклон. – Почему б иметь в клинике зубоврачебный кабинет? Буду рад трудиться рядом.
– Тогда не дантистом, а анестезиологом.
– Это кто?
– Врач, усыпляющих больных для операции. Вы это отлично умеете.
– Благодарю! – кивнул Миша. – Приятно слышать это от вас.
– Выпьем! – предложил я.
Возражений не последовало. Будущий владелец клиники и его анестезиолог (или дантист) хлопнули по чарке и закусили. После третьей Миша порозовел и задумался. Он бросал на меня загадочные взгляды и о чем-то размышлял.
– Скажите, Валериан Витольдович, – начал, придя к какому-то выводу. – Стесняюсь спросить, но если мы с вами друзья… Что вам сказала мадмуазель Полякова?
– Ничего. Мы не успели поговорить. Я отвез ее к дому и распрощался.