Зауряд-врач
Шрифт:
– Так точно, ваше высокоблагородие! – рявкнули подчиненные.
– Исполнять!
Офицеры сделали поворот кругом и один за другим вышли из кабинета.
– Задержитесь, Аркадий Матвеевич! – окликнул подполковник устремившегося следом штаб-ротмистра. – Ваша команда подождет. Не сбежит ваш интендант.
Офицер встал и повернулся к начальнику.
– Слушаю, ваше высокоблагородие!
– Без чинов! – сморщился подполковник. – У меня к вам приватный разговор. Присядьте!
Штаб-ротмистр подчинился. Подполковник заложил руки за спину и прошелся
– Вас ничего не удивило в истории с германским резидентом? – спросил, встав перед подчиненным.
– Удивило. Очень странное самоубийство.
– Вот! – поднял палец подполковник. – Резиденты – люди особые. Совестливых среди них нет, тем более, у германских офицеров. А он вдруг раздает деньги агентам, после чего пишет покаянную записку и пускает пулю себе в голову.
– Предполагаете?..
– Уверен. Бергхарда застрелили, выдав это за самоубийство.
– Кто?
– Один из тех, кого он завербовал.
– Почему не сообщник?
– Что ему делать в Минске? Бергхард справлялся один. Вон сколько народу завербовал! Это был агент, Аркадий Матвеевич, причем, из числа давних. Другого Бергхард не допустил бы к себе ночью. Покойный был осторожен – мы ничего не знали о нем. Мог шпионить долгое время, и не факт, что удалось бы разоблачить.
– Почему агент застрелил резидента?
– Догадайтесь? – улыбнулся подполковник.
– Бергхард ему угрожал. Обещал сообщить о нем контрразведке.
– Возможно, но, скорее всего, нет. Глупо. Разоблаченный агент сдаст резидента. Полагаю, дело обстояло иначе. Агент хотел выйти из игры и сказал это Бергхарду. Тому это не понравилось, и он стал угрожать. Тогда агент достал пистолет, заставил немца написать покаянную записку, после чего застрелил, обставив это как самоубийство.
– Если так, то он незаурядный человек.
– Именно, Аркадий Матвеевич, именно. Желал бы я познакомиться с ним. Жаль не получится.
– Почему?
– У нас нет зацепок. Никто не видел его приходящим или уходящим от резидента. Опрос обитателей соседних домов ничего дал. Прохожих на улице не случилось – время позднее. Кого прикажете искать? – подполковник развел руками. – И, главное, зачем?
– Не понял, Петр Семенович.
– А чего тут понимать? Кем бы ни был этот таинственный убийца, он сделал правильный выбор и отказался от сотрудничества с врагом. Заодно застрелил его.
– Лучше бы обратился к нам.
– Чтобы оказаться арестантом? Зачем это ему?
– Лицо, добровольно отказавшееся помогать противнику, освобождается от наказания.
– А репутация? Какое будущее ждет человека с клеймом шпиона, пусть даже бывшего? От него все отвернутся. Видимо, стрелку есть, что терять. Бергхарду не следовало упрямиться. В результате получил пулю.
– К счастью для нас.
– Не скажите Аркадий Матвеевич, не скажите, – подполковник вновь прошелся по кабинету. – Что скажут в Москве? На протяжении долгого времени в Минске действовали германская шпионская сеть, о существовании которой наше жандармское управление не подозревало.
– Никак нет, Петр Семенович! Но что делать?
– Предположим, все обстояло иначе. От своих агентов мы узнали о германском резиденте. Дождались появления его в Минске, проследили перемещения, выявив связи, а в конце приняли решение задержать. К сожалению, резидент успел застрелиться. Однако бумаги остались. В результате мы раскрыли шпионскую сеть. За резидента нас отругают, конечно, хотя не больно – ситуация сложная. Трудно взять с поличным германского офицера. А вот за разоблаченную сеть обязательно наградят. Повышение в чине, ордена… Не откажетесь?
– Никак нет, Петр Семенович! Как можно?! Но что делать? Первыми покойника обнаружили полицейские. Они-то и вызвали нас. Вдруг проболтаются?
– С полицмейстером я договорюсь. Он человек умный, к тому же не без греха, – подполковник улыбнулся. – Слыхали историю с уничтожением разбойников на Еврейской улице?
– Читал в газете.
– Полиция выдала это за свою заслугу, затребовав награды и чины. Только это неправда. Не было там полицейских.
– Кто же застрелил разбойников?
– Офицер. Проходил мимо, когда тати остановили коляску и попытались ограбить пассажирку. Недолго думая, офицер достал пистолет и положил всех. После чего сел к жертве в коляску и отвез ее домой.
– Ловко! Кто ж этот молодец?
– Зауряд-врач Довнар-Подляский. Известная личность, между прочим. Говорят, талантливый хирург, Брусилова спас.
– Как вы узнали?
– От Полякова. Давид Соломонович пожаловался мне на засилье разбойников в Минске. Его дочь и была той нечаянной жертвой.
– Елизавета Давидовна?
– Она самая.
– Повезло этому хирургу! Желал бы я оказаться на его месте.
– У вас есть свое, Аркадий Матвеевич, и оно может статься куда выигрышней.
– Понял, Петр Семенович! Что требуется?
– Поговорите с другими офицерами. Обрисуйте им ситуацию и перспективы. Вас они послушают. Я, конечно, могу приказать, но лучше, если предложение поступит от вас. Вы с ними на дружеской ноге.
– Что могу обещать?
– Если задержание агентов пройдет гладко, и мы получим необходимые доказательства, то всех причастных к операции представлю к наградам. Кого к повышению в чине, кого – к ордену. Никого не забуду.
– Благодарю, Петр Семенович! – штаб-ротмистр вскочил и щелкнул каблуками. – Непременно поговорю! Полагаю, они согласятся.
– Вот и замечательно! А я навещу полицмейстера. Не задерживаю, Аркадий Матвеевич!
Штаб-ротмистр боднул головой и вышел. Подполковник снял фуражку с вешалки и водрузил ее на голову. «Ловок этот убийца! – подумал, выходя из кабинета в приемную. – Так обставить дело! Выстрел – и концы оборваны. Как на Еврейской улице», – он мысленно хохотнул.
Адъютант в приемной, завидев начальника, вскочил.