Зауряд-врач
Шрифт:
Подчиняюсь. Усаживаю барышню в коляску, а сам остаюсь на мостовой. Лиза смотрит удивленно.
– Садитесь, подвезу!
– Благодарю, но я прогуляюсь. Вечер больно хорош.
Поджимает губы – не понравилось. А вот не надо меня строить!
– Оревуар, мадмуазель!
Прикладываю ладонь к фуражке.
– Не забудьте, завтра в семь! Трогай, Фрол!..
Укатила. Неспешно шагаю по улице. А вот и гостиница. Первым делом в ресторан – проголодался. Кормят здесь изумительно. Заказываю окрошку, рябчика в брусничном соусе, бокал бордо. Не хватает только ананаса. Как там у поэта? «Ешь ананасы, рябчиков
В прекрасном настроении выхожу в холл гостиницы.
– Ваше благородие! – окликает портье. – Вам письмо. Просили передать.
Подхожу к стойке. Портье протягивает запечатанный конверт. На нем красивым почерком с завитушками (любят их здесь) выведено: «Господину Довнар-Подляскому». Это что? Поляков прислал приглашение? Вскрываю конверт, достаю листок, разворачиваю.
«Дорогой Валериан. Из газет узнал, что ты в Минске. Я тоже здесь. Давно не виделись, следует поговорить о наших делах. Я остановился в частном доме по улице Лодочной. Прислугу вечером отпущу, приходи, как стемнеет. Извозчика не бери – это недалеко от гостиницы. Найти меня можно так… Обязательно приходи! У меня есть, чем тебя порадовать. Будь осторожен, письмо обязательно сожги.
Твой друг Тимофей».
Твою мать! Физкульт-привет из прошлого донора. Это ж какие у него дела с этим Тимофеем, коли встреча тайная, а письмо следует сжечь? И вот что делать?
– Благодарю, любезный!
Даю гривенник портье, тот кланяется. Сую письмо в карман и иду к лестнице. Есть время подумать.
[1] Юрьев – дореволюционное название Тарту в Эстонии.
[2] Удивила, ошеломила. (уст.)
[3] Еврейская социалистическая организация конца XIX, начала XX веков в Литве, Польше и России в реальной истории. Придерживалась левых взглядов. В АИ тоже существует.
[4] Стихи Булата Окуджавы.
Глава 10
Вечером я покинул гостиницу через ход для прислуги. Постояльцы пользуются парадным, но там холл, портье и движение публики. Как в приличном отеле у прислуги отдельный вход и своя лестница, правда, без ковровой дорожки и дубовых перил. Меня не заметили. Поздно, прислуга ушла. Открыт ресторан, но он в другой стороне.
На душе было тревожно, идти не хотелось, но я пересилил себя. Рано или поздно прошлое догонит тебя. Это как тяжелая болезнь у нерешительного человека. Страшась диагноза, он избегает врача. В результате, болезнь прогрессирует и нередко приводит к печальному финалу.
Нужный дом я отыскал быстро — подсказка в письме помогла. Встал на улице и огляделся. Ни души, окна домов без света – обыватели спят. Здесь рано ложатся. В нужном мне доме окошко светилось — здесь не спали. Свет явно от керосиновой лампы – слишком тусклый. Электричества здесь нет — столбов на улице не наблюдается. В центре
Светила луна, и я осмотрел дом. Небогатое жилье. Не изба, конечно, но и не дворец. Рублен из дерева и обшит досками, насколько можно рассмотреть. Ворота деревянные, как и калитка. Я подумал и звякнул щеколдой. Обыватели нередко держат собак, которых выпускают во двор на ночь.
Никто не залаял и не загремел цепью. Пса нет или затаился. Подумав, я достал пистолет и загнал патрон в ствол. Не хватало, чтоб порвали штаны, других у меня нет. Пистолет сунул в карман. Случайного выстрела можно не опасаться. У этой модели предохранитель отключается, когда обхватываешь рукоять ладонью.
Открыв калитку, я прошел к крыльцу дома и постучал в дверь кулаком. Через несколько секунд в доме послышались шаги.
– Кто там? – спросил мужской голос.
— Я получил ваше письмо.
— Валериан?
– Да.
— Ты один?
– - Ждете кого-то еще?
Загремел засов, и дверь отворилась. В проеме возник темный силуэт. На пару секунд он застыл, вглядываясь. В лунном свете я разглядел, как в руке незнакомца что-то сверкнуло. Похоже на оружие. Странно меня встречают.
– Проходи! – сказал незнакомец и отступил в сторону.
Я протиснулся мимо него и остановился в сенях. Позади лязгнул засов, и послышалось дыхание. Вперед незнакомец не прошел, контролируя меня со спины.
– Иди в комнату! – сказал негромко.
И я пошел. Из распахнутой двери впереди изливался свет, так что направление вопросов не вызывало. Через несколько шагов я оказался в большой комнате, где встал и осмотрелся. Обстановка внутри оказалась незамысловатой. Стол с двумя стульями, буфет кустарной работы, сундук и железная койка у противоположной стены. Дававшая свет керосиновая лампа разместилась на столешнице. На окнах висели занавески до половины рам, под ногами лежал домотканый половик. Небогатая квартирка.
– Садись! – велел незнакомец.
Я подчинился. Он устроился напротив, и уставился на меня. Я занялся тем же. Впечатления незнакомец не производил. Лет сорока, лицо невыразительное. Редкие волосы зачесаны назад, открывая обширные залысины. По такому лицу скользнешь лицу взглядом и забудешь. Одежда неприметная. Костюм-тройка с жилетом в крупную полоску, из треугольного выреза выглядывает белый воротник-стойка с тонким галстуком. По виду – мелкий служащий или коммивояжер. Впечатление о заурядности разрушали глаза. Глубоко посаженные, светлые до прозрачности, они смотрели на меня с хищным интересом. Их обладатель словно прикидывал: съесть меня сейчас или позже. Мне это не понравилось.
– Ну? – нарушил молчание незнакомец.
– Баранки гну! – не сдержался я. – Зачем звал?
– А ты обнаглел! – покачал он головой. – Думаешь, если получил эти висюльки, – он указал на мои ордена, – так можешь забыть обо мне? С каких пор ты врач?
– С таких! Чего нужно?
– Забыл, значит, – вздохнул он. – Придется напомнить.
Руки он держал под столом. Внезапно одна из них выпорхнула над столешницей, и в ней оказался пистолет. На меня глянул черный зрачок ствола.
– Руки на стол!