Заверть
Шрифт:
При ближайшем рассмотрении находка оказалась серой палочкой сантиметров десяти длиной. С одной её стороны почти под прямым углом шёл короткий отросток. И хоть структура у всей конструкции была сплошная и слоистая, а не полая и не трубчатая, но первое на что я подумал – что вижу перед собой фрагмент грудины с выходящим из неё остатком рёберного хряща! Это моё предположение усиливалось ещё тем, что другая сторона осевой палочки, свободная от отростка, была неровной, словно выломанной из общей широкой части.
Судя по настороженному вниманию в глазах Нефёдыча, его мнение склонялось туда же – в анатомическую сторону. Лишь Якоб в приступе слепого религиозного возбуждения был уверен, что держит в руках не иначе как обломок главного христианского символа. Наверное, подобное трактование для него было единственно возможным, так как олицетворяло знак промысла Божьего и означало окончательно, что здесь не один из кругов ада, а юдоль для несения своего креста и площадка для мессианства.
Якоб, разочарованный нашей сдержанной реакцией, спрятал «реликвию» за пазуху, и мы втроём пошли к тому месту, где он её нашёл. Странно, но нашего монашка занесло совсем на другой край «болота» – довольно далеко от той точки, где мы брали дрова в предыдущий раз. Видимо, тогда в свой внутренний разговор с Богом он погрузился настолько глубоко, что перестал смотреть по сторонам. Якоб остановился в двух метрах от образовавшейся в хворосте ямы и кивнул нам, показывая, что пришли. Мы с Нефёдычем сделали ещё два уверенных шага вперёд и остановились, рефлекторно схватив друг друга за руки. Земля перед нами начала тихонько осыпаться по направлению к эпицентру ямы. Дальше идти было нельзя – это было понятно и безо всякой интуиции. Мы почти синхронно отшагнули назад, развернулись и вместе с монахом медленно возвратились по своим же пыльным следам.
Обнаружение подземных пустот на «болоте» требовало пересмотреть наш подход к заготовке хвороста. Откровенно говоря, раньше мы делали это безалаберно, руководствуясь лишь сиюминутным удобством. Теперь же нужны были и осторожность, и осмотрительность. Отныне выборка пластов хвороста должна производиться только вдвоём, последовательно вдоль края, без локальных протяжённых врезок. Ну и конечно же, с тестовыми бросками камней перед переходом на новый участок. А камней, причём довольно увесистых, тут было много, так же как и времени у всех нас.
Чтобы объяснить Якобу новые правила, Нефёдычу хватило пары минут. Всё-таки когда речь идёт о личной безопасности, то человек становится на редкость понятливым. Выслушав нотации, Якоб несколько раз кивнул, протяжно сказал: «Та-а», – и засеменил к пещере. Мы же с Нефёдычем пошли нарочито медленно, и первым молчание, что было неожиданно, нарушил он.
– Вы тоже думаете, что это кость?
– Очень похоже на то.
– Судя по слоистости, это может быть материал на основе кремния.
– Да?! Вы и в этом разбираетесь?
– Немного… У меня, знаете ли, неплохая базовая подготовка.
– Вы учёный или военный?
– И тот, и другой… Я из тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Московский институт… Впрочем, это уже неважно.
– А я из две тысячи двадцатого. Из маленького городка на севере. Менеджер по продажам мебели. Работник торговли то есть.
– А что за мебель?
– Да, разная. Барные стойки, столы-стулья, полки-стеллажи. Мы в основном на общепит работали: на столовые там, на рестораны. А их все позакрывали, как и другие места большого скопления людей… У нас там эпидемия. Вирусная инфекция. На весь городок одна больница, и та под завязку забита. Смертей много.
– Чума двадцать первого века?
– Пока непонятно… Из бутылки то ли случайно, то ли нарочно, но вырвался если не сам джинн, то один из его толковых подручных.
– Хм… – Нефёдыч понимающе хмыкнул на мою витиеватую фразу. – Значит, здесь Вы решили спастись?
– Даже не знаю. Настроения дома, да и во всей стране и в мире, близки были к паническим, но когда мне пришла эсэмэска – короткое текстовое сообщение на переносной карманный телефон, то сначала я не поверил.
– Что было в том сообщении?
– Дословно: Мы можем Вас спасти, – Нефёдыч на этих моих словах вздрогнул, но вида не показал. – Далее в случае заинтересованности предлагалось ответить на сообщение комбинацией любых символов. Я, конечно, был уверен, что имею дело с мошенниками, которые будут запрашивать реквизиты моей банковской… моего банковского счёта, но скуки ради решил развлечься.
– У вас распространено мошенничество по телефону?
– О да. И вот это точно – чума двадцать первого века!
– О времена, о нравы, – Нефёдыч улыбнулся краем рта, считав мой сарказм. – А дальше?
– А дальше пришло другое сообщение, только уже записанное голосом, ну как через фонограф. Мне, следуя этой инструкции, нужно было в определённое время выйти на балкон собственной квартиры. При себе не должно было быть ни документов, ни тёплых вещей. Часы, ключи, телефоны и златые цепи также исключались. Я обул ботинки, натянул джинсы, накинул куртку – всё-таки был не май месяц – и вышел к условленному часу на балкон. Так я оказался здесь.
Конец ознакомительного фрагмента.