Завещание фараона
Шрифт:
Агамемнон и его спутник влились в человеческий поток.
Стражники — смуглые воины в льняных схенти и бело-синих платках-клафтах, вооруженные копьями — цепкими оценивающими взглядами окинули странную пару: чужеземца и египтянина. В ответ на вопрос, кто они такие, Мена сказал, что он — скромный чиновник в отставке, долгое время жил на чужбине и сейчас решил вернуться в родное поместье. С ним приехал его молодой друг из-за моря, который желает восхититься величием города фараонов.
Стражник понимающе покивал и разрешил проезжать.
— Уважаемый, — рискнул осведомиться Мена, — да позволено мне будет спросить… Я, право слово, действительно давно не был на родине… Вижу, на стенах флаги, а на окнах домов цветы лотоса и ленты. Ниут готовят к Празднику Долины[3]? Но разве процессия Амона не должна по всем срокам прибыть в город лишь через несколько дней?
Солдат помрачнел и сплюнул в пыль.
— Если бы!.. В этом году Праздник Долины вообще отменили. Фараон говорит, не нужно славить Амона и Мут… Божественному виднее, конечно, — хмуро добавил он, спохватившись. И не удержался: — Только все равно неправильно это!
Происходи это при других обстоятельствах, Мена расспросил бы подробнее про такой странный приказ, но сейчас его волновало другое.
— Тогда что же собираются праздновать?
Служивый поморщился.
— На главную площадь ступайте, там объявят. Скоро уже…
И отвернулся. У него и в самом деле было много работы.
Спутники последовали его совету и смешались с нарядной разношерстной толпой, текущей по улицам и переулкам к главной площади.
— Мы должны аккуратно выспросить всё что возможно о том, где держат Агниппу, — негромко, склонившись со своего седла к самому уху Мена, по-гречески сказал Атрид. — Где лучше всего этим заняться?
— Для начала потолкаемся на базаре, — столь же тихо ответил египтянин. — Послушаем разговоры. Потом, когда придет время пересменки у стражи, заглянем в одну из забегаловок возле казарм… Может, кого и подпоим да разговорим. Доверься мне, сынок. Я боялся, что ее сразу повезут в Абидос, в храм Осириса, и мы не успеем, но, хвала богам, в Абидосе, когда мы сегодня ночью проезжали мимо, ни к какому жертвоприношению не готовились — иначе жрецы исполняли бы гимны и мы издалека увидели бы свет и услышали песнопения. Значит, Агниппа пока тут, у Нефертити. И у нас есть время.
— Мы должны выкрасть ее сегодня же, — не повышая голоса проронил царь, делая вид, что с интересом рассматривает украшенные цветами и лентами дома вокруг.
— Сегодня… или в ближайшие ночи, — кивнул советник. — Согласен, надо все делать быстро, но при том и продумать до мелочей… У нас не будет другой попытки, мальчик мой. — Он вздохнул. — Никогда Египет прежде не знал человеческих жертвоприношений! Не скажу о тайных темных культах, но…
— Жители города! — прервал старика громкий голос глашатая, донесшийся с площади впереди. — Подданные нашего великого фараона и солнцеподобной царицы! Слушайте — и не говорите потом, что не слышали! Ступайте к новому храму, храму Атона[4]! Сейчас там наша прекрасная и мудрая царевна Агниппа будет принесена в жертву богам во имя процветания Та-Кем: Атону, Амону, Мут и Хонсу! Восхвалите дочь Солнца, ибо она сама решилась на этот шаг, видя несправедливость и несчастья, совершающиеся в нашей стране. Спешите, честные подданные! Восславьте прекрасную и мужественную царевну!
Царь пошатнулся в седле.
Они опоздали…
— Я говорил тебе, о царь, — горько прошептал Мена. — Нефертити не любит медлить. Но какова, а!.. Не Осирису, а…
— О, если б гарпии взяли ее! — Атрид резко отвернулся, чтобы Мена не увидел его лица.
Старик только вздохнул. Он понимал Агамемнона. Мчаться сюда, скакать, словно все Эринии Аида летят за тобой… и что в итоге? Домчавшись, увидеть своими глазами смерть любимой женщины?
Стоит ли подвергать Атрида такому испытанию? Что он может выкинуть?
— Мальчик мой… — осторожно начал Мена, положив руку на плечо молодому человеку.
— Эта тварь недостойна жить.
Мена тяжело вздохнул:
— Она…
— Она ведет свой род от горгон или каких-нибудь других чудищ. Она не сестра Агниппе, нет. Скилла — вот ей родня! Как… Как можно называться женщиной — и не иметь в груди ни капли жалости?! Скорее я поверю, что это Геката поднялась на землю и приняла облик смертной!
Старый египтянин покачал головой. Пусть Атрид выговорится, пусть выплеснет эмоции. Если он будет копить их в себе, то только богам известно, каким взрывом это может обернуться. Лучше забалтывать его, иначе только та самая Геката и знает, чем все это может закончиться.
— Есть женщины и хуже нее, Агамемнон, — вздохнув, возразил Мена. — Ты просто мало знаешь жизнь, Атрид…
Царь криво усмехнулся.
Мена продолжал:
— Да-да. Видишь ли, Нефертити все совершает во имя блага страны и семьи. Ее, по крайней мере, можно понять. А ведь есть и такие, которые совершают подлости и злодейства лишь ради себя. А есть и еще хуже — такие, что творят зло ради одной лишь прихоти, просто так. От скуки. Лишь чтоб удовлетворить собственное черное сердце. Поэтому не считай Нефертити пределом зла на этой земле!
Агамемнон опустил голову и вздохнул.
— Лучше бы я никогда не встречал… — он закусил губы и не закончил.
Мена ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Встретить девушку, полюбить, пройти через все недоразумения, жениться на ней, дождаться рождения сына… и всё для чего? Чтобы однажды всё это кончилось столь внезапно и ужасно?
— Это я во всём виноват… — вдруг услышал советник. — Если бы я не встретил ее, она была бы жива…
— Царь?..
— Никто не мог узнать египетской царевны в простой девочке с окраины Афин… — Атрид закрыл лицо руками. — Это я… я виноват… Я обязан ее спасти!
Мена устало вздохнул.
— У нас нет времени, Атрид. Поедем отсюда. Возвращаемся к твоим людям. Я не хочу, чтобы ты видел. Честно скажу, я боюсь за тебя. Боюсь того, что ты сделаешь.
Агамемнон криво улыбнулся.
— Не бойся. Я не оставлю своего сына круглым сиротой. Я еще не сошел с ума.
— Тогда…
— Но я не покину ее в такой момент.
Людской поток становился всё плотнее, он буквально увлекал за собой всякого, попавшего на узкую улицу. Мена и Атрида практически вынесло к площади — где напор толпы едва сдерживала стража, пропуская жаждущих зрелища небольшими группами.